Город (сборник)

Летний дождь бил в подоконники окон, выходящих на улицу, и капли летели в квартиру: нижние рамы, поднятые из-за жары, никто, кроме меня, опустить не мог. Я их опустил, а потом, не без страха, обыскал все комнаты и стенные шкафы, заглянул под кровать, на которой спала мама, потом под свою. Облегченно вздохнул, выяснив, что в квартире я один, но при этом пребывая в полном недоумении. Более того, по спине побежали мурашки. Тем не менее, пока ничего серьезного не произошло.

22

Когда мистер Смоллер, техник-смотритель и теоретик заговоров, не откликнулся на звонок в дверь, я принялся искать его по всему дому. Он мог быть в любой квартире, занимаясь мелким ремонтом, но прежде всего я спустился в подвал, где он обычно проводил большую часть времени. Я воспользовался внутренней лестницей, вместо того чтобы выйти в проулок, из которого в подвал вела своя дверь. Спускаясь по крутым деревянным ступеням, я услышал, как мистер Смоллер разговаривает сам с собой в лабиринте техники, которая обеспечивала дом всем необходимым для проживания.

Расположением помещений подвал ничем не отличался от любого этажа, но казался больше и загадочнее, отчасти благодаря трубам, бойлерам, электрическим проводам, большим распределительным щитам и прочему оборудованию, которые в своей совокупности казались лабиринтом такому маленькому, как я, а отчасти из-за тусклого освещения. Везде собирались тени, нависая над проходами, как черные полотнища. Тут и там стояли бочки без наклеек, большие ящики с написанными на них числами, которые не говорили о том, что в них находится. Все это и придавало подвалу загадочности.

Приглушенный гул грозы проникал в подвал по вентиляционным трактам, уходившим на крышу. Дождь бил и в грязные, узкие окна под самым потолком. Со всеми этими звуками подвал в еще большей степени представлялся другим миром.

На полу паук, размером с четвертак, выбежал из тени и продолжил путь через световое пятно под одной из редких ламп. Увидев его, я застыл. Пауков не любил, но мое отвращение к этому проявилось особенно ярко. Встреча с Фионой Кэссиди пощекотала мне нервы куда сильнее, чем любой фильм об инопланетянах или вуду. Так что теперь они напоминали натянутые струны. Вместо того чтобы раздавить паука, я с предчувствием дурного наблюдал, как он пересекает мне путь, убежденный, что в это странное утро в каждом моменте есть что-то сверхъестественное, а потому этот паук, возможно, хуже черной кошки.

Когда паук исчез в тенях по другую сторону светового пятна, я пошел на голос Реджинальда, разговаривавшего сам с собой. Нашел его в свете портативного фонаря, подвешенного на проходящей над головой водяной трубе. Мистер Смоллер проводил плановое техническое обслуживание третьего из трех больших бойлеров, который обеспечивал горячей водой батареи. Летом, естественно, тепло в квартирах никому не требовалось. Мистер Смоллер вычерпывал осадок со дна большого водяного резервуара, – грязь, консистенцией напоминающую густой сироп. Он уже наполнил одно ведро и теперь наполнял второе.

Невысокий мужчина с толстым животом, он, как всегда, был в майке, брюках цвета хаки с эластичной лентой вместо ремня и с широкими, крепкими подтяжками, на случай, если эластик подведет. Однажды он рассказал мне, что воспитывала его бабушка, «злобная старая кукушка», и если он чем-то вызывал ее неудовольствие, она раздевала его до трусов и отправляла на улицу, чтобы над ним насмехались. Мистер Смоллер утверждал, что нет ничего хуже, чем ходить без брюк, особенно если у тебя кривые ноги и толстые колени. Конечно же, люди показывали на него пальцем и смеялись. Впрочем, я полагал, что в случае мистера Смоллера ходить в майке ничуть не лучше, потому что его грудь, спина и руки заросли густыми, вьющимися волосами, напоминающими шерсть пуделя, иссиня-черными на фоне белой кожи, и поневоле напрашивалось сравнение с чесоточным медведем.

Когда я подошел к нему в то утро, он стоял на коленях у громадного бойлера, что-то непрерывно бормотал, словно два человека о чем-то с интересом спорили, но, увидев меня, широко улыбнулся.

– Неужто к нам пожаловал сам Сэмми Дэвис-младший? Споешь мне «Какой же я дурак», Сэмми?

– Вы знаете, что я не пою, мистер Смоллер.

– Не надо водить меня за нос, Сэмми. Ты все время поешь в Вегасе, и тебе платят за это большие бабки.

– Может, я бы и спел, если бы получал большие бабки.

– Скоро я закончу слив этой грязи, – он указал на густую жижу, вытекающую из бойлера во второе ведро. – Потом поднимусь наверх и достану из загашника пару тысяч. Думаю, этого хватит, чтобы ты спел одну песню?

– Иногда вы говорите такие глупости, мистер Смоллер.

– Да, наверное, ты никогда не пел за такие гроши. Сколько тебе заплатили за съемки в фильме «Одиннадцать друзей Оушена»?

– Примерно сто миллионов.

Он сделал вид, что потрясен.

– Тогда почему ты по-прежнему живешь в этой дыре?

– Роскошная жизнь – не мой стиль.