Город счастливых роботов (авторский сборник)

Мне некуда было развиваться как сборщику, я уперся в потолок. Чтобы пробить его и прорасти на следующий этаж, требовалось для начала съесть нашего тим-лидера и занять его место. Соответственно, тим-лидер должен был съесть мастера участка, а мастер – начальника смены, а тому, старому беззубому хрену, оставалось только грызть начальника цеха. Но здесь, увы, технологическая цепочка обрывалась: начальнику цеха некого было подсидеть, в свою очередь, поскольку над ним стоял пиндос. Пиндос на заводе фигура несъедобная по умолчанию, как в обычной жизни полицай или депутат Государственной Думы. Пиндосы едят пиндосов, а русских это не касается… В общем, начальник смены попадал в тиски: попробуй он дернуться, начальник цеха просто зашибал его ответным бюрократическим ударом. Значит, давить надо тех, кто стоит ниже, пока они первые не начали. Идиотское положение: кругом враги и никому деваться некуда. Выход рисовался чисто декадентский – взять, да всем из вредности повеситься, не дождавшись пенсии и тем подтвердив гипотезу пессимистов, что вешаться можно уже сейчас, поскольку до пенсии один хрен никто не доживет.

Или общими усилиями раздавить меня. А я тоже существо загадочное – стою себе на веддинге, собираю цитрусы. С американцами дружу. К кадровику ходил без последствий. Отец мой тут еще с Дональдом работал, если кто помнит. Вдруг я тоже из несъедобных? Вдруг я, допустим, такой продвинутый стукач, который и не стучит уже? Или хотя бы обычный папенькин сынок, задержавшийся в развитии?

Ну чисто производственная драма, одна радость, что не «Гамлет», а то убили бы. Три друга-с-перепуга – лидер, мастер и начальник смены – неверно поняли мои мотивы, когда я отказался идти учиться: решили, парень задумал линейную карьеру и сейчас начнется у нас туточки кровавое месиво. Вместо шаткого равновесия сил и холодной войны – промышленный каннибализм.

По Михалычу сразу видно, что у него нет амбиций. Думал, и у меня это на лбу написано. Я на заводе временно, я рисую вообще-то! А они не заметили. Или просто у страха глаза велики.

Потом узнал, как яростно и самозабвенно они бросились стучать все и сразу на виновника торжества. Ой, сильно потом, и слава богу.

Хорошо, тогда на нервной почве тим-лидер сорвался – и без причины облаял даже не меня, а Михалыча. Меня он уже какое-то время старался вообще не замечать. Ну и я при всей бригаде его попросил: либо объясни человеческим языком, в чем дело, либо мы с Михалычем просимся в другую смену, если наши физиономии начали тебя бесить. И чего ты лаешься? Мы будем скучать без вас, ребята, но зачем доводить до истерик?.. Он так и сел. А бригада-то смотрит и правды ждет. Ну, лидер помялся-помялся и все свои подозрения выложил. И тогда уже я сел. Спасибо, не упал.

Обычно такие номера не проходят: тим-лидер боится, что, если расколется, покажет свою человеческую сущность, особенно когда она с гнильцой, то навсегда потеряет авторитет. Но тут лидер был нашим ровесником, молодым парнем, очень неглупым, и это по его иницативе Дарты Веддеры держались сплоченной командой, где бригадир – не вожак, а первый среди равных. Один за всех, и все такое. Иначе ходили бы, кроме шуток, с битыми мордами и без вкусных чемпионских бонусов.

Мы считались на сборке элитой не элитой, но какими-то особенными – поэтому нас регулярно со всех сторон подкалывали и задирали. Когда в курилке, а когда и в раздевалке. И почему-то никогда – за проходной, где нет камер слежения. Цеплялись когда по-доброму, а когда и с претензиями на драку. Иногда с такими претензиями, что приходилось самых наглых запугивать Михалычем. Была версия, мол, это нас провоцируют по указке сверху – чтобы мы налетели и залетели. Согласно Кодексу корпоративной этики, кто первый ударил, тот и дурак. Ну точно как нас в школе учили закону об оскорблении всех уродов всеми словами: умный не дерется, а пишет бумажку-стучалку, что его обидели. Только это по Кодексу он умный, а по понятиям левого берега – нехороший мальчик. Вот на что нас разводили.

Нелегко стать победителем капиталистического соревнования, еще труднее удержаться, а веддинг чемпионил и чемпионил, как заколдованный. По слухам, такое демотивирующее поведение «веддинг-тим» обсуждали в дирекции у Пападакиса лично. Ну действительно, некрасиво получается. Штаб-квартира требует высоко держать знамя соревнования, а работяги думают: кой толк корячиться, если эти анонимные трудоголики с Темной Стороны Силы забирают все призы? И квартал за кварталом в донесениях сплошной веддинг фигурирует, только смены меняются, елозят по пьедесталу почета вверх-вниз, толкаясь локтями, а теперь наша растопырилась на первом месте, и не спихнешь. А остальной завод не мычит, не телится. С точки зрения штаба, то ли дирекция не справляется с мотивацией туземцев на трудовые подвиги, то ли у русских на веддинге орудуют реальные ситхи, которые одним взглядом заставляют цитрусы жениться. Скорее уж первое, чем второе, не правда ли?