Город (СИ)

Понаблюдав за преследователем ещё немного, Филипп, наконец, понял каким образом ствол крепиться к его груди. В этом, как оказалось, не было вовсе не какой загадки, просто длинные и острые сучки пробили его грудную клетку, глубоко и прочно засев в его плоти. Какое-то время Филипп не мог сообразить, откуда же взялся этот кусок дерева, но, прокрутив в памяти цепочку предшествовавших событий, он, похоже, нашёл нужный ему эпизод. Очевидно, преследователь напоролся на него в тот момент, когда угодил в яму-ловушку, которую Филипп благоразумно обогнул стороной.

Если бы Филиппу удалось взглянуть на преследователя со спины, то его удивление было бы ещё большим, когда он увидел как прямо промеж лопаток, как раз там, где у абсолютного большинства людей находится сердце, торчала обагренная темной жижей изогнутая ветка. Второго сучка пробившего ему брюшную полость и глубоко засевшую в его внутренностях не было видно даже со спины.

Но, он не мог видеть всего этого, а потому ко всем его предыдущим страхам не смог прибавиться ещё один, и этот страх по сравнению со всеми остальными имел бы для него роковую роль, потому что это был бы страх собственного безумия, так как любому человеку в ясном уме и светлой памяти сейчас стало бы абсолютно ясно, что этот мужчина должен, да просто обязан, быть мёртвым по всем законам природы анатомии человека.

* * *

Железные двери подъезда были широко растворены. Обычно такое бывало лишь в нескольких случаях: когда кто-нибудь из жильцов дома переезжал, и для того чтобы вынести широкую мебель требовалось расстояние гораздо большее чем ширина одной распахнутой створки, то же самое было при покупке новых крупногабаритных вещей, которые заносились в подъезд. Но в жизни так же встречаются случай менее приятные, чем покупка обновок или переезд на новое место жительства, например срочная госпитализация больного, либо ещё более печальная ситуация — вынос гроба с покойным. Хотя для столь трагического обстоятельства картине не хватало угрюмых людей стоящих возле дверей подъезда курящих и тихо между собой переговаривающихся и это наводило на мысль о том, что причина все же не в этом.

Однако в разрез всем привычным представлениям о похоронах на лестничной площадке второго этажа прислонённая к стене одиноко стояла крышка от гроба. Дверь в дальнюю правую квартиру была приоткрыта, но из комнаты не доносилось ни единого звука. В самой квартире сейчас было лишь двое: овдовевшая супруга и её муж, безмятежно вытянувшийся в гробу, обшитом красной материей.

Из покрасневших глаз безутешной вдовы медленно и беззвучно катились слёзы.

Сейчас сидя возле бренного тело скоропостижно скончавшегося супруга душа Александры изнемогала от обиды.

Несмотря на то, что шёл уже десятый час в квартиру, для того чтобы попрощаться с умершим не зашёл ни один человек: ни родственники, ни знакомые, ни соседи, ни просто случайные люди.

— Неужели при жизни своей Борис был вообще никому не нужен и теперь всем глубоко безразлична его смерть? Неужели все о нём забыли? Неужели никто не придёт разделить с нею боль, никто не поддержит в эту невероятно трудную для неё минуту?

Эти мысли как нож садиста безжалостно терзали всё её существо, и от этого боль от утраты становилось ещё сильнее.

Жгучее чувство обиды на весь этот черствый мир и жестокую судьбу разрывало её душу.

Её глаза вновь и вновь наполнялись горячими слезами, которые, обжигая лицо, стекали вниз и не было сейчас никаких сил, для того чтобы их сдержать.

Спустя невыносимую бесконечность снизу послышался топот десятка ног быстро взбирающихся по ступенькам лестничного пролёта.

Испытала ли Александра в этот миг облегчение оттого, что кто-то идёт к ней, чтобы поддержать её в горе?

Определённо.

Торопливая поступь, скорее напоминающая бег вряд ли подобала столь скорбному случаю, но в данный момент Александра вряд ли придавала этому значение.

* * *

Теперь, когда продолжать намеченный ранее путь до аптеки было бы просто самоубийством, Анфисе необходимо было как можно быстрее найти надёжное убежище, и память подсказала ей единственный из всех возможных уголков, располагающихся в зоне досягаемости. Именно там она смогла бы укрыться от преследователей. Таким спасительным местом было её собственное место работы, находящееся сейчас в непосредственной близости от её местонахождения, всего в каких-нибудь метрах шестидесяти-семидесяти по левую сторону от неё.

Абсолютно не рассуждая, Анфиса резко изменила свой прежний курс и опрометью бросилась к корпусу супермаркета.