Город солнца

Когда-то Кэрол всерьез считала, что если она не выпьет кофе, то высохнет и улетит как сухой лист. Она никогда не была «жаворонком». Во время учебы в колледже Кэрол редко появлялась на занятиях раньше десяти утра. После замужества, когда Пол каждый день вставал без четверти шесть, она поднималась вместе с ним, чтобы не испытывать чувства вины, и, пока он совершал пробежку, варила кофе и готовила ему завтрак. Потом она сидела с ним за столом и делала вид, что слушает, хотя пребывала в полусонном состоянии.

С рождением Джейми все изменилось. Кэрол сразу же наполнила мощная энергия, ее жизнь приобрела смысл, о котором она и не мечтала. Когда он, совсем еще маленький, громко плакал – вначале в их небольшой квартирке, а затем в первом собственном доме, – она всегда успевала к его кроватке первой. И никогда при этом она не чувствовала ни обиды, ни опустошающей усталости. Джейми подрос и перестал просыпаться по ночам, но Кэрол все равно чутко прислушивалась к его дыханию, на цыпочках входя к нему в комнату. Джейми пошел в школу, и Кэрол по утрам обязательно вставала раньше его. Каждое утро она встречала как сержант-инструктор морской пехоты – с энергией, удовольствием, почти агрессивно. Кэрол будила сына, поторапливала, заставляла умываться и тщательно чистить зубы, проверяла, чистая ли на нем одежда, затем уговаривала позавтракать и спрашивала, что хочется на обед. Пока Джейми пил сок, она запаковывала в лоток бутерброды. В школу Кэрол вела сына пружинистым шагом. При любой погоде каждый день казался ей даром Божьим.

Но не сейчас. Кэрол поняла, что источником ее энергии был Джейми. Свою силу она черпала в нем, в его непреклонном духе и силе воли – редких для столь юного возраста. Но Джейми пропал. И теперь Кэрол без сил сидела у кухонного стола, сжимая в руке чашку черного кофе. Апатия, неподвижность гораздо хуже, чем похмелье развеселых студенческих лет. Каждое утро превращалось в некую неприятную работу, которую она должна выполнить, как бы ей этого ни хотелось избежать. И каждый раз она, стиснув зубы, не могла дождаться, когда же Пол уйдет на работу.

В это утро ее нервы не выдержали. Пол слонялся по кухне, искал что-то и не мог найти. Конечно, Кэрол понимала, что ей нужно быть более терпеливой. Вот Пол ведь как-то ухитряется каждый день ходить на работу и продавать страховые полисы, чтобы они могли выплачивать взносы за дом. Еще несколько месяцев назад она была уверена, что это очень важно, потому что когда Джейми вернется, они должны быть здесь. Если бы не Пол, они давно бы уже стали бездомными. Но теперь и дом им этот ни к чему, потому что сын уже никогда сюда не вернется.

– Что ты ищешь? – спросила Кэрол со вселенской усталостью в голосе.

Пол остановился и посмотрел на нее, удивившись, что она заговорила с ним.

– Игрушки из коробок с сухими завтраками. Я их насобирал уже больше десятка. – Он держал в одной руке последнюю игрушку – маленький волчок, а в другой – тарелку с овсяными хлопьями.

– А, игрушки… Я их выбросила, – сказала Кэрол и вдруг увидела, что муж готов разрыдаться.

– Зачем? Какого черта ты это сделала? – закричал он.

Таким она его еще никогда не видела. И тут она вспомнила – Пол собирал игрушки для их сына. Сына, который уже никогда не вернется. Она несколько недель обдумывала одну идею, и, похоже, сейчас было самое время ее озвучить.

– Пол, – начала она нерешительно, – забудь об этих игрушках. – Он непонимающе уставился на жену. – Пол, я хотела… Я вот что хочу сделать… – Пол молча ждал, что она скажет. – Я хочу купить… Я хочу, чтобы мы купили место на кладбище и поставили там памятник Джейми. Чтобы были похороны и было место, куда бы мы могли прийти и поплакать о нем. Вспомнить его.

Опыт прожитых вместе лет подсказывал ей, что сейчас Пол кивнет и согласится с ней, поэтому Кэрол была ошеломлена, когда он изо всех сил швырнул на пол тарелку с кашей. Она вдребезги разбилась, разлетевшись градом черепков и хлопьев.

– Нет! – закричал он. – Нет! Нет! Нет! – Его лицо исказила гримаса страдания, но слез не было.

За окном хлестал дождь, сточные канавы наполнились водой. Бер прочесывал базы данных Отдела транспортных средств и наливался кофе. Чтение дат и адресов, сухой и безжизненной информации, давалось ему гораздо легче, чем то, чему он посвятил предыдущую ночь. Шум дождя напомнил ему о родных местах, а вырос он недалеко от Эверетта, где такие осадки даже мелким дождем не считают, а так – изморосью. После окончания университета штата Вашингтон, где, получая спортивную стипендию, изучал криминологию, Бер узнал о наборе сотрудников в Управление полиции Индианаполиса, а также о том, что дождь в тех краях идет пятьдесят дней в году. Это на двести дней меньше, чем у него на родине. Странное дело, но теперь ему очень не хватало дождливой погоды.