Город священного огня

– Я видела их в бою, – сказала Клэри. – Сестер. Они были прекрасны. И устрашающими. Как будто ты наблюдаешь за огнем.

– Но они не могут выйти замуж. Они не могут быть ни с кем. Они живут вечно, но они не… у них нет жизни, – Изабель положила подбородок на колени.

– Все живут по-разному, – произнесла Клэри. – И посмотри на брата Захарию…

Изабель подняла взгляд.

– Я слышала, как мои родители говорили о нем по пути на сегодняшнюю встречу Совета, – сказала она. – Они говорили, что с ним произошло чудо. Я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь из безмолвного брата превращался вновь в смертного. Я имею в виду, они могут умереть, но невозможно обернуть вспять заклятие.

– Множество вещей должны быть невозможными, – сказала Клэри, запустив пальцы в волосы. Она хотела принять душ, но она не могла вынести мысли о том, чтобы стоять там одной, под водой. Думать о своей маме. О Люке. Мысль о потере хоть одного из них, не говоря уже об обоих, была такой же ужасной, как быть брошенным в море: крошечный кусочек человечества в окружении миль воды вокруг и под, и пустое небо над ним. Ничто не поможет выбраться на сушу.

На автомате, она начала разделять волосы на две косы. Через секунду Изабель появилась позади нее в зеркале.

– Позволь мне сделать это, – спокойно сказала она, и взялась за пряди волос Клэри, ее пальцы мастерски заплетали волосы.

Клэри закрыла глаза и позволила себе на мгновение быть потерянной в руках кого-то другого, заботящегося о ней. Когда она была маленькой девочкой, ее мама заплетала ей волосы каждое утро перед приходом Саймона, чтобы отправиться вместе в школу. Она вспомнила его привычку развязывать ленточки на косах, пока она рисовала, и прятать их в разных местах – в ее карманах, рюкзаке – ожидая пока она заметит и бросит карандаш в него.

Временами было сложно поверить, что ее жизнь некогда была настолько обычной.

– Эй, – говорит Изабель, слегка подталкивая ее. – Ты в порядке?

– Да, – ответила Клэри. – Я в порядке. Все в полном порядке.

– Клэри, – она почувствовала руку Изабель на ее ладони, и медленно сжала пальцы. Ее рука была влажной. Клэри поняла, что она сжимала одну из шпилек Изабель так крепко, что концы впились ей в ладонь, и кровь бежала по запястью. – Я не… Я даже не помню, как взяла ее… – в остолбенении ответила она.

– Я возьму это, – Изабель вытащила шпильку. – Ты не в порядке.

– Я должна быть в порядке, – возразила Клэри. – Я должна. Я должна держать себя в руках и не развалиться. Для моей мамы и для Люка.

Изабель издала нежный, успокаивающий звук. Клэри обратила внимание на то, что она провела стило по ее ладони, и поток крови замедлился. Она все еще не чувствовала боли. Была только тьма на краю ее сознания, тьма, что угрожала накрыть ее каждый раз, когда она думала о своих родителях. Ей казалось, что она тонула, дергая ногами по краям ее собственного сознания, чтобы удержаться наплаву.

Изабель вдруг ахнула и отскочила.

– Что такое? – спросила Клэри.

– Я видела лицо, лицо в окне…

Клэри выхватила Эосфорос из-за пояса и прошлась через всю комнату. Изабель была прямо за ней: ее серебристо-золотой кнут извивался у нее в руках. Она выбросила его вперед, и кончик обернулся вокруг ручки окна и дернул ее. Они услышали визг, и небольшая, темная фигура упала вперед на ковер, приземлившись на руках и коленях.

Кнут Изабель обернулся вокруг ее руки, пока она удивленно пялилась на человека. Тень на полу распрямилась, оказавшись низкой фигурой, одетой в черное, и бледным пятном на месте лица. Фигура встряхнула длинными светлыми волосами, выпуская из под капюшона длинные косы.

Клэри произнесла:

– Эмма?

Юго-западная часть Лонг Мидоу в Проспект парке была пустынной этой ночью. Полная луна светила на фоне железистых песчаников за пределами парка, были видны очертания голых деревьев, и пространство, покрытое засохшей травой, на котором расположилась стая.

Это был круг, примерно двадцать футов в радиусе, в котором стояли оборотни. Вся Нью-Йоркская стая была здесь: тридцать или сорок волков, молодых и старых.

Лейла, чьи темные волосы были стянуты в хвост, гордо прошлась к центру круга и один раз хлопнула ладонями, чтобы привлечь внимание.

– Члены стаи, – сказала она. – Объявлен вызов. Руфус Гастингс вызвал на поединок Варфоломея Веласкеса за место руководителя стаи Нью-Йорка, – по толпе прошелся ропот. Лейла повысила голос. – Это вопрос временного руководства в отсутствии Люка Гэрровэя. Пока вопрос о смене лидера в лице Люка Гэрровэя не будет подниматься, – она всплеснула руками. – Пожалуйста, выйдите вперед, Варфоломей и Руфус.

Бэт шагнул вперед в круг, и мгновение спустя Руфус последовал за ним. Оба были одеты не по сезону: в джинсы, футболки, и сапоги, их руки были голыми, несмотря на холодный воздух.

– Правила боя таковы, – ответила Лейла. – Волк должен бороться с волком без оружия, можно пользоваться клыками и когтями. Поскольку это бой за лидерство, битва будет до смерти, а не до первой крови. Тот, кто выживет, станет лидером, и все другие волки будут присягать ему сегодня вечером. Все понятно?