Город, в котором солнце светит только ночью

Слишком быстро моджахеды очухались. Определив участок, по которому велась бомбардировка, и сопоставив с координатами окруженного подразделения, они вычислили путь, по которому мы будем уходить. Здесь майор дал маху. Так как наши обеспечили хорошее радиоэлектронное прикрытие, то моджахеды, не мудря особо, вдарили по нам из минометов с ближайших боеспособных точек. Таких оказалось две. Одна, правда уже била по сектору, пройденному нами десять минут назад, а вот вторая накрыла хвост основной группы, в которой шел Миша, его друзья Санек, Славян и я. Как оказалось, это Славяна, раненного в ногу вызвался нести Санек. При первых же разрывах, мы бросились в ближайшую еще дымящуюся воронку. Я закрыл Мишу собой. Мины с мерзким шелестом летели со стороны Волги, с тупым звуком врезались в землю и через доли секунды взрывались. Одна тяжело ухнула совсем рядом. Почти одновременно с ударной волной мне обожгло левое плечо. Кровь я почувствовал, когда она чуть остыв, тонкой струйкой стекала по спине. Похоже крови было мало. Боль появилась чуть позже.  Если бы я не закрыл Мишу, осколок угодил бы ему прямо в голову. Мины рвались плотно ложась вокруг нас, но минут через пять моджахеды перенесли огонь дальше, вслед ушедшей основной группы. Поочередно просматривая состояние идущих ребят, я удостоверился, что все они благополучно прорвались.

После того, как минометный огонь переместился, мы начали двигаться. Миша пошевелился пытаясь выбраться из под меня. Я попробовал перевернуться на правый бок. Сильная боль парализовала тело. Невольно вырвался стон.

– Пап, что с тобой? – Миша поднял голову и сильно скосясь  посмотрел на меня через плечо. – Тебя ранило?

– Да, задело немного.

В шоковом состоянии Миша начал бестолково шарить по своим карманам в поисках чего-то. Внезапно обстрел закончился и издалека послышались голоса. Разговаривали на каком-то из тюркских языков. Мне сразу стало понятно, что это группа зачистки. Я схватил его за руку и крепко сжал, чтобы успокоить.

– Миша, ты сейчас возьмешь ребят, и вы быстро, очень быстро пойдете, нет, побежите вслед за основной группой, – как можно спокойнее и увереннее тихо проговорил я. – Со мной вы не уйдете. Я закопаюсь, замаскируюсь и буду ждать помощи. Нет, слушай меня, – оборвал я грозным шепотом начавшего было возражать Мишу. – Ты очень нужен матери. Она одна, я не смог ей помочь… сейчас, а ты должен. Я все что мог тебе дать – дал. Если со мной что-нибудь случиться, то ты один, без меня справишься. Запомни: ты теперь сам со всем справишься. Все. Бегите, – я начал хлопать сына по плечу отталкивая.

От боли в глазах темнело, но мне надо было его прогнать от себя. Пытаясь улыбнуться, я смотрел на сына. Мне стало нестерпимо жалко себя, и я стиснул зубы, чтобы не заплакать. Я совершенно точно знал, что вижу Мишу в последний раз, что больше никогда не увижу жену, родной город, солнце, своих внуков. И может если бы не было напротив Миши, я наверное заплакал бы, но я не хотел, чтобы мой сын жил с воспоминанием того, что его отец плакал в такой момент. А больше всего я не хотел показывать ему слабость, которая порождает страх. Страх убил бы его, если не сейчас, так через месяц. Но то чувство в подвале школы, подсказавшее мне, что с моим сыном будет все в порядке, дало мне силы спокойно отстранить его от себя.

– Идите, Миша. Вы за мной вернетесь. Четверых они обязательно заметят, поэтому я останусь.

– Санька убило, – коротко констатировал Славян.

Миша переполз к Саньку и стал его осматривать.

– Блин, точно. Осколок перебил шею, – подтвердил он.

– Так, – скомандовал я, – оставьте мне сан.пакет. Миша, ты бери Славяна и тащи его. Я их задержу. И теперь точно без разговоров. Хватай его и тащи. У вас минут пятнадцать-двадцать – успеете.

– Пап…

– Все без “пап”.

– Славян, ты на одной ноге можешь скакать?

– Могу.

– Короче, я тебя поведу.

– Нет, не так, Миша. Сейчас подсаживай его на себя, и пока есть силы беги, иди к нашим.