Городской романс

В плену хрустального изломаликует муха.Давно ушла любовь из дома.И тихо,глухо.Здесь каждый вечер без причиныза стол садятсятень женщиныи тень мужчины,как будто снятся.Ребенок прыгает теперьцветной, как мячик…А ночью в доме плачет дверь.И ставни плачут.

Александр Терентьев

* * *

Неодолим манящий запахДушистой хвои и ухи.Гуляют здесь на желтых лапахС луженым горлом петухи.В речушке — шустрые гольяны,На грядках — репа и пырей.И три зарода на поляне,Как шлемы трех богатырей.

* * *

Мы с тобой гуляли по тропинке.Искрами — росинки там и тут.Знаешь, говорят, что ты — картинка,Я же — неоконченный этюд.

Вечер. Тихо. Узкая тропинка.Спит луна на горке под кустом.И идет прекрасная картинкаРядом с неоконченным холстом.

Северина Школьникова

Черемуха

Май прокатился в грозах, в громах,Окрасил кружево березИ зелень нежную черемухСнегами белыми обнес.Где пруд и старая плотина,Клубится снег под ветерком,И ранний выводок утиныйПлывет, осыпанный снежком.

Похолодало — оттого лиВовсю черемуха цветет,Или весне последний холодОна подносит на уход?От буйных зарослей по светуСтруится запах за версту.Невестой завтрашнего летаСтоит черемуха в цвету.

Бессмертник

Сухой невянущий цветок,Степная иммортель!Не погубил тебя песок,Не замела метель.Как солнца золотистый блик,Ты горсткой огоньков

Так неожиданно возникНад белизной снегов.Оставив хрусткую лыжню,Шагаю к хрупкому огню:Гори, не греющий ладонь,Застывший солнечный огонь!

Римма Дышаленкова

«Армагеддон, чаша Грааля, чаша Иосифа»

«Как ни сердятся на обывателя идеологи, но живой человек отличается от человека-идеи тем, что он живет своими интересами. Мои интересы в Челябинске связаны с писательской организацией, это мой круг обитания, это моя Челябинская планета. Планета любви в Челябинске есть у металлургов, у актеров, у военных и проституток. Я люблю писателей. Это моя утеха и тайна. Писатель не полностью выражается в книгах. Я люблю их за то, что могу слышать ненаписанное».

Эта запись в дневнике посвящена прекрасному прозаику Татьяне Алексеевне Набатниковой. Один фрагмент из встреч с автором романа «Каждый охотник», повести «Единорог», автором множества острых рассказов, написанных в городе Челябинске, в четырехкомнатной квартире по улице Российской.

Главный вопрос, который тайком решают окружающие меня литераторы, анекдотичен: «Уж не еврейка ли она? Слишком умна». Да, есть разум настолько просвещенный и посвященный, даже вопреки окружающей его среде, что он становится самоценным и вызывает удивление сам по себе. Человек в таком случае именно — носитель сосредоточенного активного разума. И уже не имеет значения, что делает такой человек, он все делает максимально. Это Татьяна Набатникова.

Я встречаю ее на проспекте Ленина, она бормочет стихи.

— Что это за стихи, Татьяна Алексеевна?

— А это стихи Николая Гумилева. Они мне нужны, чтобы прояснить какую-то мысль. Ходит эта мысль, как рыба в глубине, а слову не дается. Это похоже на строчки: