Горовиц и мой папа

В 1934 году Федор получил американское гражданство. Теперь он порхал по ночным клубам, где, думаю, отплясывал фокстроты и чарльстоны с грацией Нижинского, иногда общался со всяким сбродом, во всяком случае, перенял кое-какие манеры шпаны. Детей у него не было, он очень привязался к Соне, дочери маэстро, и очень рано обучил девочку всяким антраша. Шли годы, секретарь-танцовщик повсюду следовал за маэстро, заняв прочное место в его свите вместе с настройщиком, диетологом, массажистом и телохранителем, без коих богу пианизма жизни не было.

Пять лет спустя, в 1939-м, пианист окончательно обосновался в Нью-Йорке. И тут, совершенно фантастическим образом, Федор напал на след матери и брата, которых давным-давно числил в Царствии Небесном.

Дело было так. Анастасия, которую вдохновили на это друзья из Ментоны, написала Горовицу длинное письмо и отправила его наугад — как бросают в море бутылку Напомнив вкратце о консерваторских годах и каникулах в Веве, она перешла к основному сюжету — о своем драгоценном сыночке, необычайно, как и Владимир Горовиц, талантливом пианисте, которому только и нужно, чтобы чуть-чуть улыбнулась удача, — и попросила старого знакомца стать другу юности перстом судьбы. Иными словами, организовать для Мити прослушивание — этого, как считала Анастасия, будет достаточно, чтобы сделать старого Володиного знакомца известным.

Федор перехватил это послание и сразу же ответил матери, но не назвался, так как помнил данное Горовицу обещание. Он подтвердил получение письма, сообщив Анастасии, что пишет ей секретарь маэстро. Написал, что, по его мнению, лучше всего для сына госпожи Радзановой было бы приехать вместе с нею в Нью-Йорк, где и состоится встреча. Тогда же были посланы деньги на перелет через Атлантику. Анастасия умирала от желания объявить во всеуслышание, что у нее завязалась переписка с мартышкой (теперь прозвище было окрашено нежностью), и что эта самая мартышка ждет ее по ту сторону Атлантического океана, но потом она подумала: к такой важной встрече следует подготовиться. Димитрия могут попросту осмеять, если он не возьмется за фортепиано серьезно. А чтобы вернуться к прежнему, дореволюционному своему уровню, он должен играть. И она заставит его играть. Вот только для начала Митю надо бы расшевелить. А как? Анастасия позаботилась о том, чтобы он постоянно получал информацию о небывалых успехах своего дружка, известность которого росла как на дрожжах. Госпожа Радзанова попросила секретаря маэстро присылать ей статьи и фотографии, иллюстрирующие путь наверх того, кого англосаксы окрестили «Степным ураганом». Федор так и сделал: он отправлял за океан все, что мог собрать, рискуя нарушить закон молчания, он даже сам фотографировал Горовица. В каждую бандероль он вкладывал немного денег, называя это проявлением солидарности — дескать, соотечественники, находящиеся в изгнании, всегда должны поступать так. Полученные из Америки деньги Анастасия и выдавала по капельке тебе, единственному внуку, заставляя копить их на случай крайней необходимости. В то время она еще надеялась взять реванш у судьбы: как только Митя будет готов, они все поедут в Америку, чтобы присутствовать при его триумфе.

Штернберг продолжал свой рассказ, а я слушал и думал о том, что кабинетный «Эрар» был мною куплен как раз благодаря субсидиям дяди: Федор решил содействовать музыкальной карьере брата, играя роль некоего таинственного благодетеля, который предпочитает оставаться в тени.

Внезапно, когда горизонт начал проясняться, почта перестала приходить. Прямая линия, связывавшая Шату с особняком на 94-й улице, резко оборвалась. Федор потерял работу. Точная причина никому не известна, но, скорее всего, хозяин открыл, какими темными делишками секретарь занимается у него за спиной, и без лишних церемоний выставил его за дверь. Видимо, Федор нарушил их соглашение. Почему? Возможно, ему дорого обходилась страсть к женщинам, и он готов был на все ради удовлетворения этой страсти. Может быть, он продал несколько снимков газетчикам… А может быть, связался с преступниками, всегда готовыми на подвохи, подлости, шантаж, рэкет… Как бы там ни было, шел 1941 год, и мой дядя снова пропал из виду.

В 1945-м Штернберг с несколькими сотнями выживших жертв Холокоста, в свою очередь, прибыл в Америку. Его приняла группа волонтеров, взявших на себя помощь беженцам. Среди них оказалась женщина, американка польского происхождения, муж ее был родом из Киева, он отдал жизнь за спасение Европы. Фамилия этой женщины была Радзанова.

Выяснилось, что после того, как Горовиц прогнал его, Федор пошел служить в американскую армию, а всего за месяц до вступления США в войну женился на сестре своего товарища-поляка.

Моему дяде высадка американских войск во Франции казалась вожделенной возможностью увидеться с братом, который жил в Шату, однако, к несчастью, всех надежд день «Д» оправдать не смог. Федор Радзанов пал за Францию 6 июня 1944 года.