Горожане. Удивительные истории из жизни людей города Е.

Слава приходит двумя путями – короткой дорогой из нескольких шагов или кругосветным перегоном. Та, что выбирает первый маршрут, ведёт себя шумно, как подвыпивший гость, но исчезает зачастую внезапно, без предупреждения. Та, что нарушает все сроки и десятилетиями мнётся на пороге, не решаясь войти, как правило, остаётся на долгие годы. «Чайф» не сразу стал любимой группой в Свердловске, а потом – на Урале, а потом и во всей стране: Шахрин и его музыканты делали шаг за шагом, придерживаясь однажды выбранного курса. Из рядового, пусть и яркого, участника рок-фестивалей (услады свердловских 80-х) к началу 90-х выросли до хэдлайнера, хотя таких слов тогда ещё никто не знал. К финалам сборных концертов весь зал дружно пел «Поплачь о нём, пока он живой», а некоторые так даже и плакали. Песня «Ой-ё» стала народным хитом, общим безнадёжным воем страдающих душ.

Шахрин никогда не считал себя великим и даже просто – поэтом, но его лирическое дарование несомненно, и во многом благодаря этому каждая новая песня становилась личным переживанием для слушателя. Бегунов научился играть на гитаре не хуже профессионалов с дипломами «чайника», где когда-то шельмовали Мулявина, а теперь пугали первокурсников рассказами о самодеятельной группе со странным названием. Любимый вопрос журналистов – «Почему группа называется “Чайф”?» – перестал веселить Шахрина ещё в прошлом столетии, и, продвигая группу в первый ряд монстров и зубров отечественного рока, он самолично писал в газеты и журналы о новых альбомах и событиях – под псевдонимом «Терентий Самохвалов». И вообще, он делал для своей группы всё, что мог, и сверх того – искал и находил музыкантов, потому что «Чайф» – это не дуэт, а как минимум квартет, приглашал на работу профессиональных продюсеров, брался за любые новые проекты, порой сомнительные и невыгодные с финансовой точки зрения. А главное – писал новые песни, которые со временем становились народными. Такими, что исполняются в подземных переходах или поются с друзьями, под гитару и бутылку.

В 1990 году на ленинградской студии «Мелодия» вышла первая пластинка «Чайфа», а следом – из года в год с небольшими перерывами – ещё девятнадцать альбомов. Конечно же, Шахрин теперь уже не работал на стройке, а Бегунов не служил

в милиции – пролетарское прошлое сменило богемное настоящее, но дух свободы и вседозволенности, царящий в российской рок-культуре, не изменил «чайфов» ни на йоту. Они выступали на передовой во время военных действий в Чечне и Таджикистане, давали концерты в Давосе и Лондоне, каждый год во время гастрольного тура собирали тысячи зрителей по всей стране – от Калининграда до Владивостока, но даже мыслей не имели когда-нибудь уехать из Свердловска. Второй любимый вопрос журналистов – «Почему вы не перебрались в Москву или хотя бы в Питер?». Да потому, что не нужны им ни Москва, ни Питер – ведь дома помогают и люди, и стены.

Главные группы свердловского рок-клуба с приходом новых времён распались на части-частицы – «Наутилус», «Агата Кристи», «Апрельский марш» существуют только в памяти и в записях. И только «Чайф» устоял во всей своей славе – прежде всего потому, что у него был (и есть!) Шахрин. Коллектив музыкантов – словно ещё одна семья, в которой каждый должен смирять гордыню и прислушиваться к мнению другого. Не позволить внутренним конфликтам повлиять на будущее группы, нести ответственность за всех и выбирать верное решение – ежедневное послушание лидера «Чайфа», не говоря уже о таких мелочах, как репетиции и работа над новыми песнями. Рано или поздно их тоже запоют в подземном переходе. Только вчера Шахрин, переходя улицу Вайнера под землёй, услышал страстное пение молодого чувака, терзавшего гитару:

– Какая боль, какая боль, Аргентина-Ямайка: пять-ноль!

У ног чувака лежала шляпа с монетками – и автор песни полез за кошельком. Ещё одно правило – всегда подавать уличным музыкантам, даже если они безбожно коверкают твои сочинения. Главное, что они в этот момент поют и играют, а не грабят и не убивают.