Горсть патронов и немного везения

— Кооперативом «Авис» на Вернадского пользовался. Сперва мой «опелек» одалживал — я его уже продал вчера, — потом попросил свести с корешем из «Ависа», он там агентом служит. Пригнали ему «Ауди» — «сотку», все чин чинарем, он на ней день поездил, а сегодня мне кореш звонит: твой, говорит, Столетник опять новую машину запросил… Они ему вроде «пежонка» поставили.

Нежин и Каменев удивленно переглянулись.

— Зачем, не говорил?

Квинт улыбнулся:

— Вроде бабенка у него какая-то появилась, иномарки любит. Пыль в глаза пускает, что ли? Закадрить хочет. А может, и шутил, вы ж его знаете.

— Хороши шутки, — задумался Каменев. — Нынче «пыль в глаза» кусается. Откуда у него такие капиталы?

— Капиталы — будь здоров! — согласился Квинт. — Он еще мне фото показывал, там какой-то мужик в шикарном восьмицилиндровом авто с выставки. Просил разузнать, где такую купить можно. «Понтиак-Протоспорт-4», спортивная. Класс!

— Нда-а, — покачал Каменев головой, — «Ягуар» его, значит, больше не устраивает?

— «Ягуара» он просил меня перебрать на предмет «жучка». Водили его, что ли…

— Вот как? И на твоем «Опеле» водили, не говорил?

— Нет, «Опеля» он загнал. Коробка полетела, я вчера часов пять перебирал. Царапину после его гонок на заднем крыле пришлось шпатлевать и подкрашивать.

— Значит, сейчас он на «Пежо»?

— Выходит, так, если опять не поменял.

Через пятнадцать минут Каменев дозвонился до агентства по прокату автомобилей и выяснил, что клиент, он же Столетник, он же Француз, взял напрокат автомобиль «Пежо» цвета «сапфир» под номером 342-28 MX до четырнадцати часов сегодняшнего дня, но оговорил возможность продления и внес сумму в размере пятисот пятидесяти долларов. Диспетчер назвал номера двигателя и шасси, а также регистрационный номер договора, дату, фамилию водителя-доставщика, данные о водительских правах клиента и паспортные данные.

— Что будем делать, Вадик? — после долгой паузы спросил Старый Опер. — По всем правилам, надо оповещать ДПС и патрули ГАИ, систему «Поиск» включать. Что там у него за баба появилась, что он машины как галстуки меняет и «жучков» боится?.. Тыщи баксов разбрасывает, чтобы каждый раз к ней на новой тачке подкатывать? А сам у меня недавно полтинник «деревянными» брал…

2

Старый Опер был монументален, как Петр в исполнении Церетели. Тем, кто видел его впервые, приходилось только удивляться — как это при наличии такого опера в России до сих пор процветает преступность? У него любили брать интервью. Придет, бывало, уголовный хроникер и спросит: «Ну что, Сан Саныч, как прошла операция по захвату налогонеплательшиков (фальшивомонетчиков, путан, налетчиков и прочих дилеров-маклеров-дистрибьютеров)?» Читатели, мол, интересуются. И Каменев удовлетворяет интерес читателей до тех пор, пока пленка в диктофоне не кончится. Вернется уголовный репортер к себе за редакционный стол, вооружится стилем… а писать-то и нечего, потому что если всю нецензурщину с пленки убрать, так останется только то, что и без него уже написано — в Уголовном кодексе. Когда эту хитрость разгадали, стали подсылать к Старому Оперу женщин — как можно постарше и поинтеллигентнее. Тогда он стал врать как сивый мерин, с самым серьезным при этом выражением: «Кто-то сообщил нам о налете, — говорил, глубоко затягиваясь «Дымком». — Успели предупредить своих и подтянуть свежие силы. Первую группу захвата положили из двадцати стволов, десять наших как будто не рождались на свет: наповал!.. Несколько пуль отрикошетило, пострадали невинные жертвы. Министр Куликов распорядился подтянуть резервный полк внутренних войск. — Он подходил к карте Москвы и водил по ней указкой: — Вот здесь… и здесь… в районе Красной, понимаете ли, площади… сгруппировалось до двухсот боевиков. По агентурным данным стало известно, что у них на вооружении скорострельные ракетные установки и бомбы, по силе взрыва эквивалентные полутора килограммам каждая. А у нас приказ: огня не открывать, брать живыми! Всех!..» Ну и так далее. Один раз бабушка из «желтой» газеты «Мегаполис-экспресс» умудрилась в обход выпускающего поместить нечто подобное под сенсационным заголовком «КУЛИКОВская битва» на передовице…

Больше к Каменеву корреспондентов не посылали.

Да они бы и сами не пошли, если бы хоть раз видели Старого Опера во гневе. А в этом состоянии он был страшнее Громовержца, потому что последний избегал (или не знал) непарламентской лексики.

Так в воскресное утро 14 сентября 1997 года он распекал лейтенанта Юдина и сержанта Галибина, оставленных накануне по его распоряжению возле дома № 4 по улице Серебряноборской для наружного наблюдения. Даже Вадим Нежин испуганно вжался в угол кочегарки во флигеле больницы для ветеранов, где происходила экзекуция.

— К чему мне эти зехера?! — вопрошал Старый Опер патетически, не стесняясь голых русских артисток на прокопченных стенах. — Забирай клифт, сдавай шпалер и капай со всем бутером и котелками, вонь рейтузная!..

— Да не пили мы, товарищ полковник, хоть экспертизу назначьте! — поднял руку для крестного знамения лейтенант. — Думали, свой.