Горсть патронов и немного везения

Он погасил сигарету и решительно, в который уже раз, набрал надоевший номер, мысленно поклявшись, что если и сейчас не сработает, то придется предпринимать что-то самому. Не сидеть же…

Сработало! Гудки оборвались!..

— Бюро… дет-тективных… «Шериф», — проговорил Столетник не очень четко, словно простонал.

— Женя! Это я, Решетников! — почуял неладное Викентий. — Что с тобой? Где ты?

В трубке задержалась тишина, слышалось сиплое дыхание.

— Кто… это… говорит? — спросил Столетник.

Решетников условный знак понял.

— Мотель «Фата-Моргана», — сообщил координаты, как договаривались. — Телефон [phone].

— Вы ошиблись.

Гудки отбоя.

3

Я вернул трубку Ямковецкому, и он убрал ствол револьвера, приставленный к моему лбу.

— Ошиблись номером, — объяснил я ему. — Кто-то звонил в цирк, спрашивал, какие на сегодня хохмочки.

Мой телефон Ямковецкому принес колченогий, бритоголовый, похожий на жабу бандит: «Вот тут звонят и звонят, — словно жалуясь, виновато сказал он от двери кают-компании. — Че, отвечать, че ли?»

Половина шайки беглого каторжника Ямковецкого уже спала, уткнувшись мордами в салат оливье, сельдь в маринаде, филе килек с картофелем, ассорти из хамсы и эклеров и заливными (вином) помидорами. Женщины исчезли — видимо, здесь были еще какие-то помещения.

— Послушай меня, Столетников, — спьяну исказив фамилию, вперил в меня злобный взгляд Ямковецкий. — Вам до сейфа никогда не добраться, ты понял, да?.. Понял или нет, я тебя спрашиваю?! — он схватил меня обеими руками за отвороты куртки, задышал перегаром в лицо.

Сказать по правде, о сейфе я слышал впервые, но в общем и целом догадывался, что они с Майвиным не любят друг друга.

— Понял, — соврал я.

— И адвокатишку, падлу, я из-под земли достану! Из-под земли! Я ему, гнусу, дочь доверил, я ему… как себе!.. а он?! Или вы ему утюг на пузо ставили?!

— Не стоит так нервничать, Борис Евгеньевич. По моим сведениям, господин Мезин уже скончался.

Некоторое время он смотрел на меня непонимающим взглядом, а потом принялся хохотать. Смех этот впервые прозвучал на острове Сардиния, где цветет ядовитое растение Sardonia hebra, от употребления которого лица умирающих людей искажались гримасами, похожими на смех. Потом гримаса с лица Ямковецкого исчезла:

— Он думал, что Майвин отблагодарит его домиком в Антверпене?! Он плохо знал Майвина! Предателей всегда уничтожают!.. Завтра моей дочери исполняется двадцать один год. Вы с Майвиным все правильно рассчитали, Столетник. Только не думали, что я появлюсь так не вовремя, да? Не думали!.. Деньги, сыскарь! Деньги делают все. Миллион баксов в «общак» — и я хозяин на Клязьме! А еще миллион — и по всей Москве-реке. Не в кабак отпросился водочки попить — кабак сам за мной приплыл! А случись какая тревога — он же меня на зону обратно доставит, в персональный барак со всеми удобствами. Тебе и твоему Майвину так не жить. Он у меня пятеркой-семеркой не отделается. Если ты не знаешь, где моя дочь, — я сам найду ее. И посажу Майвина не на семь лет, а на кол!! Понял?! А с ним — и всю его кодлу, всех этих сраных министров-депутатов, которых он прикарманил! Шуму будет — по всей России-матушке! Политики, прокуроры, министры полетят! Мно-ого людишек поплатится! Того и жди — переворот в стране. Они у меня во-от где все!..

— Одиннадцать чемоданов компромата, — согласно кивнул я.

Приступ сардонического смеха повторился. «Только бы он продержался еще немного!» — подумал я. Остались кое-какие невыясненные вопросы.

— Нет, не одиннадцать, мусор позорный! Не одиннадцать, а только два. Два!.. Ма-аленькие такие чемоданчики, которые так не терпится забрать Майвину из швейцарского банка. Только вы напрасно стараетесь!.. Тебя я прикончу сейчас, а ему… Ему из России уехать не удастся, потому что его пасут мои ребята, злые и надежные, не тебе, сосунку, чета!.. И как только он с этой своей куклой появится в аэропорту, я вскрою всю систему вот этим ключиком, — он повертел перед моим носом пластиковой карточкой размером с сигаретную пачку, похожей на банковскую кредитную. — Да! Тогда я потеряю все, Столетников! Управляющий банком в присутствии полиции вскроет сейф, абонированный на имя владельца счета № 97865 в Депозитном банке на Банхофштрасе, 49. Но и Майвина не станет! Не станет!.. И он это знает, гнус кровавый!

Наверно, я улыбнулся. Или чихнул. Или каким-то жестом, мимикой, искоркой в глазах выдал свое старание запомнить номер счета (хотя из моей попытки ничего не вышло — не запомнил).

— Не надейся, сыскарь! Не надейся. Весь канал баграми не прощупают, а если и прощупают — тебе от этого легче не станет. Но и скучать ты не будешь, там, на дне канала, мно-ого таких, как ты!..

— Сомневаюсь, чтобы вам позволили сдать кассу, которая на добрую половину вам не принадлежит, — начал я свою игру, которая, признаться, за последние годы мне изрядно надоела — я предпочел бы что-нибудь поновее.

— Что ты сказал, Столетников? — насторожился он.

— Я СТО-летник, Борис Евгеньевич. Большая разница. Он наморщил лоб:

— Еврей, что ли?