Господа офицеры

– Значит, вы просите в поруку мою честь? Однако она у меня одна, и я хотел бы знать, кому ее доверяю.

– Ишь чего захотел! – сказал Лео. – Нет, я не люблю аристократов.

– Мы не бандиты, – с легким акцентом сказал итальянец. – Не бандиты и не преступники, хотя за нами гоняются по всей Европе. Не знаю почему, но я вам верю так же, как Этьен. Мы парижане, господин офицер.

– Вы парижанин?

– Бои на баррикадах делали парижан даже из поляков. А уж из итальянцев тем более.

– Коммунары? – тихо спросил Гавриил.

Никто ему не ответил. Он понял, что вопрос прозвучал бестактно, но не попросил извинения. Достал папиросы, закурил.

– Вы направляетесь в Сербию? Или дальше?

– В Сербию.

– Сражаться против турок?

– Сражаться за свободу, – поправил Этьен. – В данном случае против турок.

– Доверие за доверие, – сказал, помолчав, Гавриил. – Слово офицера, что о нашем разговоре не узнает никто и никогда.

– Благодарю. – Старший впервые улыбнулся и протянул Олексину тяжелую ладонь. – Миллье. Сынок, попроси еще бутылочку: всякую сделку необходимо спрыснуть, не так ли?

Лео принес бутылку и стакан. Миллье не торопясь разлил вино, поднял стакан:

– Здоровье, друзья. – Привычно отер усы, придвинулся ближе. – Не скрою, сударь, наше положение не из блестящих. Вчера Этьена узнали, подняли шум, он еле улизнул.

– И расстался с усами, – рассмеялся Лео. – Ах, какие были усы! Любое девичье сердце они пронзали насквозь.

– У Этьена было еще кое-что, – сказал Миллье. – Настоящие бумаги. Прекрасные бумаги, подтверждающие не только его усы, но и его кредит.

– И все полетело в огонь, – вздохнул итальянец.

– Есть частное судно, – сказал Этьен. – Хозяин согласен доставить нас в Сербию за определенное вознаграждение, но нужен официальный фрахт и гарантия оплаты в случае захвата или потопления. Короче говоря, необходимы документы.

– Русский паспорт устроит?

– Лучше, чем какой-либо иной. Необходимо оформить фрахт.

– И оплатить проезд?

– Только за вас двоих, – сказал Миллье. – Свой проезд мы оплатим сами.

– Десять дней мы жрем один сыр ради этого, – проворчал Лео. – Меня уже мутит от него.

– И это все? – спросил Гавриил.

– Все, – подтвердил старший, вновь не торопясь, аккуратно разливая вино. – Если вы согласны помочь нам выбраться отсюда, чокнемся и пожелаем друг другу удачи. Этьен вам все растолкует и покажет нужного человека.

– Только издалека, – уточнил итальянец.

– Да, действовать вам придется самому, – сказал Миллье, чокаясь с Олексиным. – Здоровье, друзья. Не проговоритесь, что мы из Парижа, это осложнит дело.

– Зачем же? Я фрахтую судно для перевозки русских волонтеров.

– Это проще всего: русские едут тысячами, власти к ним привыкли.

– За удачу! – громко сказал Этьен, поднимая стакан.

2

Сильные характеры мечтают любить, слабые – быть любимыми. Машенька никогда не думала об этом, а просто хотела любить. Любить глубоко и преданно, отдать любимому всю себя, всю, без остатка, раствориться в нем, в его мыслях и желаниях, стать для него необходимой, как воздух, пройти рядом с ним весь его путь, каким бы он ни был, помочь ему раскрыть свои способности, создать из него человека, окруженного всеобщим благодарным поклонением, и тихо состариться в лучах его славы. Таково было ее представление о великом женском счастье и о великом женском подвиге одновременно. Схема была выстроена и старательно продумана, жизненный путь прочерчен от венца до могилы несокрушимо прямой линией. Дело оставалось за объектом приложения сил.

– Варя, как по-твоему, Аверьян Леонидович талантлив?

Варя проверяла счета. После ухода Захара она решительно соединила в своих руках все хозяйственные нити, словно пыталась на этих вожжах удержать семью.

– Все мужчины талантливы.

– Так уж, так уж все мужчины? Все-все?

– Вероятно, мы понимаем под талантом разное, – сказала Варя, решив, что настала пора изложить собственную теорию подрастающей сестре. – Если ты понимаешь талант, как его понимает толпа, то мера твоя нереальна: в представлении толпы талант есть результат труда, а не его процесс и говорить о нем можно лишь тогда, когда результат этот очевиден. Тогда талант превращается в нечто, напоминающее орденскую ленту, и рассуждать о нем бессмысленно.

– А когда смысленно?

– Зачем вы все переиначиваете русский язык? Такого слова не существует.

– Ну пусть не существует. Но талант-то существует или тоже нет? Вот ты сказала: все мужчины талантливы. В каком смысле ты это сказала?

– Садись. – Варя закрыла расчетную книгу. – Скажи, какая разница между кобылой и жеребцом?

Маша смущенно фыркнула.

– Я не говорю о внешних приметах, – строго сказала Варя. – Я имею в виду образ жизни, способ жизни, что ли. Словом, существо, понимаешь? И вот если по существу, то никакой разницы между жеребцом и кобылой, между волком и волчицей, между бараном и овцой нет. Они одинаково сильны и беспощадны, быстры и жестоки, храбры или трусливы. Природа не сделала никакого существенного различия между полами, ограничившись лишь необходимыми органами.

– Я не хочу слушать про анатомию.