Господин арматор

А в степи условия иные будут, там засаду, если кто и устроит, так это крымцы. Впрочем, и без таких сюрпризов можно половину армии положить. Чума или холера там свои эндемические очаги имеют и по незнанию в них очень легко попасть. Хотя и без этой беды можно горя заиметь, сибирская язва или ящур, к примеру, не меньше проблем создадут. В общем, этот шапкозакидательный порыв нужно пресекать на корню, пусть он даже на меня потом будет зубы точить:

– Алексей Федорович, а ведомо ли тебе где в тех степях моровое поветрие было, али где скот пал во множестве? – спросил я, перебив Адашева.

– К чему ты "немец" о сём речь завел? – удивился он, – Мы о походе говорим, а не кочевать там собрались…

– А к тому, что коней да людей поить надобно, а степи с водой плохо, – ответил я, – И если половина войска животами маяться начнет, это полбеды, беда – когда треть от морового поветрия в землю ляжет! А потом остальные по городам и весям сию пагубу разнесут!

– Чтож нам теперь и в гости к Царю Крымскому не наведаться? – ехидно спросил Адашев.

– Вот так сразу и в гости? – спросил я, – К чему через степь обозы гнать? Послать донских казаков судовой ратью к Азову да пушек им дать осадных, крымцы сами прибегут, как только сие известие до султана дойдет.

Адашев собрался, было, мне что-то ответить, но тут его прервал Курбский:

– Погоди Алексей Федорович, немец дело говорит, ежели казаки город возьмут, туда можно по весне судовой ратью большое войско послать и тогда не одна собака мимо не проскочит…

– А если не возьмут? – спросил Адашев, – Что тогда?

– Невелика печаль, – ответил Иван Васильевич Шереметьев Большой, – Крымцы всё одно прибегут, чтобы осаду снять, вот тут бы их под картечь и подвести…

– Быть по сему! – сказал, как отрезал молчавший до этого момента Иван Васильевич, – Ныне же послать гонца к донским казакам, пусть не мешкая, выступают. Осадные орудия, что для черкесов везут, им отдать. Тамань не к спеху, как и Темрюк, опосля возьмут если надобно.

– Султан будет не доволен, – сказал Адашев, – Отдать Азов придётся, не в этом году так в следующем…

– Не отдать, – сказал я, – В дар поднести. Донцы возьмут, Тохтамыш вернет, а как на деле было султану знать незачем!

– Быть по сему! – утвердил сказанное государь.

…

На этом обсуждение кончилось, но деталями похода предстояло заниматься Разрядному Приказу, а мне пришлось решать вопросы с Пушкарской избой. В частности детально отрабатывать с мастером Каспаром Ганусом транспортировку из Москвы в верховья Дона разобранной вагранки и запаса чугуна для отливки ядер и тяжёлых осадных орудий. Две дюжины двадцатипятигривенковых единорогов, отлитых нами и отправленных в конце весны вниз по Дону, Иван Васильевич счёл недостаточными для осады и для подстраховки велел отлить ещё полдюжины двухпудовых орудий, по образцу созданному Каспаром Ганусом.

Установить их предполагалось на трёх барках, за основу которых была взята легкая донская расшива. По сути, от моей конструкции остался лишь корпус и нижняя палуба, причём в носовой части, где будут установлены двухпудовые единороги, предполагалось дополнительно укрепить набор, а под самими поворотными платформами установить дубовый сруб, заполненный песком и камнем. Несмотря на то, что площадь палубы позволяла разместить больше дюжины таких орудий, я настоял на том, что вполне достаточно пары штук, расположенных по центру, чтобы была возможность вести огонь точно по курсу, иначе судно будет сильно раскачивать во время стрельбы. Само собой это скажется либо на меткости, либо на скорострельности, да и с размещёнием крюйт-камер будут проблемы, не говоря уже о скученности проживания экипажа и канониров.

Девятого числа Каспар Ганус с учениками отбыл в Ливны, в первую из крепостей, с которой в этом году было начато строительство нового оборонительного рубежа по Дону и Быстрой сосне. Туда же мне предстояло отправить пару сотен пудов флешетов. По большому счёту это была моя собственная инициатива, к которой в Пушкарской избе и Разрядном приказе отнеслись, скептически заявив, что виданное ли дело стрелять из пушки стрелами, да ещё железными. Отбрыкивались руками и ногами, пока в дело не вмешался Иван Васильевич. Ему больше понравилась сама идея испытать новинку на османах, да ещё чужими руками, тем более что в случае успеха я обещал поставлять новый боеприпас в казну по той же цене, что и картечь.

На следующий день с утра я передал в казну сорок две с половиной дюжины винтовок, и остаток дня провел у Кожемякина. Благо было что обсудить: иноземцы, приглашенные по моей протекции в Москву, наконец-то убедили государя начать строительство здания для Московского университета, причём умудрились ещё и выбить разрешение на создание при нём типографии для печати учебников и книг. Естественно в стороне от такого дела дьяк Монетного двора остаться не мог…

…