Господин барон

— Как самочувствие? — в ванну сунулась рыжая. — Если ты все выблевал, вымой за собой и выходи, я проветрю.

— Хе-хе, — невесело выдал шпион.

Но все же вскоре он был в относительно хорошем состоянии, помнил все, что произошло, но делал вид, будто бы ничего и не было вовсе. А вот мне пришлось пересказывать ему то, что обнаружила Ульяна, хотя в большей степени рассказывать пришлось ей, чтобы мое повествование получилось более связным. Мрачный вид Трубецкого сложно было передать словами.

— Но ты, конечно же, опять ничего не скажешь мне о том, что происходит? — девушка уселась на диване и снова закурила. — Раньше ты мне хотя бы приносил постоянно что-то похожее. А это уже новенькое. И сильное. И, ясное дело, очень опасное. То хотя бы просто яды были — отравил и все. А здесь уже серьезная химия.

— Ульяна! — строго произнес Трубецкой.

— Что? — девушка сделала большие глаза. — Я не знала, что ему не стоит ничего говорить и показывать. Ты всегда приходил один, а тут тебя практически внесли. Извини, что раскрыла такие страшные тайны.

— Сделаем вид, что ничего не было. Эти дела вряд ли связаны, поэтому в чужое я нос совать не буду, — проговорил я, чтобы разрядить обстановку.

— Наивный, — тут же откликнулась рыжая. — «Вряд ли связаны», ха-ха, — она затянулась и пустила огромное облако, потом закашлялась и просипела: — конечно, связаны!

— Ты уверена? Не может быть ошибки? Это разные вещества и...

— Конечно, разные, но это не значит, что их не делали одни и те же люди на высококлассном оборудовании. Следы в химии всегда остаются. Растворители, катализаторы — я не могу отслеживать перемещение продукта, но у химиков все равно есть свой почерк. Я не смогу вам этого объяснить, поэтому придется вам обоим мне просто поверить — вещества делает одна и та же лаборатория. Так что, Максим, ты был неправ.

— Он знает что-то еще? Или он просто видел тело?

— Так, немного рассказала про яд. Да он бы и сам догадался, я уверена — он все время пялился на мои руки! — воскликнула рыжая.

— Да не пялился я на них! — ответил я, но Павел схватил меня за плечо, болезненно стиснул и повел к выходу:

— Я свяжусь с тобой позже, — бросил он на прощанье Ульяне, и я краем глаза увидел, что она лишь лениво махнула нам рукой.

— Что ты творишь? — не сдержался я, стряхнув его руку. — Тебя только что выходили, а ты ведешь себя так, как будто мы там государственную тайну разболтали.

— Есть там тайна и ей необязательно знать обо всем, что происходит. Я надеюсь, ты ей про принцессу Анну не рассказывал?

— Нет, — сердито ответил я. — Хотя бы мне ты можешь рассказать о ситуации? Если в следующий раз тебя чем-то накроет, кроме Виктории у меня не останется контактов.

— А принцесса?

— Ты забываешь, что однажды я ее уже привез во дворец и сколько сил мне пришлось потом положить, чтобы туда вернуться. И не вздумай отшучиваться! — остановился перед Павлом прямо на улице и заставил его тоже остановиться. — Я должен знать, что происходит. Должен знать, что ты выяснил, пока меня здесь не было. Ты думаешь, что Виктория многое мне рассказывала?

Мимо пронесся грузовик, полный распиленных бревен, обдав нас вонючим выхлопом дизеля. Павел проводил его взглядом.

— Я не просто так дал тебе слово, что займусь образованием, когда все закончится. Я хочу, чтобы все закончилось хорошо. Но если не буду знать всего — все без толку. Мы оставили принцессу одну на десять минут и ее тут же опоили.

— Вот и не останавливай меня. Поговорим по дороге. Да расскажу я тебе все!

Я посторонился и пропустил шпиона вперед. В метро было достаточно шумно, чтобы другие люди нас не слышали, поэтому он начал говорить еще до того, как мы сели в вагон:

— Мои подозрения подтвердились, однако возникла сложность, которую специально заложили в основе Третьего отделения — когда никто не знает руководителя.

— Но ведь его же кто-то назначил.

— Его назначает Император, лично.

— Давай спросим! — предложил я. — Скажем о подозрениях.

— И услышим в ответ «нет», потому что должность гарантирует Императору безопасность.

— Значит надо доказать обратно, — начал спорить я. — Потому что если ты уверен, что руководство делает совсем не то, что требуется...

— Здесь все тоже очень непросто.

— Объясняй, — потребовал я. — Не очень хочется попасть впросак. Отец Ани, — я не рискнул упоминать императора даже в шумном вагоне, — кажется, не слишком рад тому, что я тесно общаюсь с его дочерью. Если бы все было иначе, наверняка я мог бы как-то воспользоваться ситуацией.

— Не мог бы. У нас это не принято, а в некоторых сферах — наказуемо. И чем выше чин, тем выше наказание за пользование служебным положением.

— Но это не служебное положение!

— Почти. Не забывай, что в его случае куда главнее забота о стране, чем о человеке, который прибыл неизвестно откуда.

— Не совсем. Я ему многое рассказал, и он вроде бы даже все понял.

— Зря. Серьезно тебе говорю — зря.

— Почему?

— Потому что он первым делом пойдет советоваться с кем?

— С Малым Советом?

— Тебе и про это уже рассказали?

— Я любопытный, — усмехнулся я. — Иногда слишком даже.