Господин Гориллиус

И он первый затянул, а все гориллы и гориллоподобные подхватили уже известный нам воинственный гориллий рев. И под звуки этого яростного многоголосого рева из распахнутых ворот укрепленного форта вышли гориллы. Впереди шел батальон ударной ярости, составленный исключительно из горилл нижнегвинейского стада. Они шли на четвереньках, с оскаленными зубами, с пеной, стекающей по острым клыкам, с огромными дубинками, зажатыми в мохнатых кулачищах.

Вслед за ними шло стадо летчиков, стадо танкистов, артиллеристов и т. д. Эти стада состояли не из настоящих горилл, а из гориллоподобных. Они хором выкрикивали свои воинственные лозунги:

«Предоставим жалость глупым людям! Мы не умеем жалеть и в этом наша сила!»

— Крови, крови, крови! — командовали вожаки в такт шагам. — Крови, крови, крови!

Речь господина Гориллиуса и рассказы о горилльем параде облетели весь мир, вызывая все большую тревогу и опасения. И эти опасения не были совсем напрасны.

Господин Хрупп богател буквально фантастически. Он поставлял оружие и все необходимое для войны многим странам. Чем больше государств боялось горилл, тем это было выгоднее господину Хруппу, потому что тем больше заказывали ему вооружений. Чтобы сильней разжечь взаимное недоверие, как политик дальновидный, он пожертвовал довольно крупную сумму на создание и существование международной комиссии по разоружению. Представители всех государств сидели в этой комиссии и спорили о том, кто должен разоружаться первым.

Спор этот наверное никогда и не кончился бы, если бы не нашлось одно средней руки государство, которое вдруг возвестило всему миру: «Хорошо! Мы положим почин! Мы разоружимся первыми!»

Представитель этого незадачливого государства, страшно гордый и довольный собой, проехал прямо к господину Хруппу и заявил, что его государство отказывается от всех военных заказов.

— Как? — воскликнул господин Хрупп. — Так ваше заявление в комиссии не было лишь дипломатической уловкой?

— Конечно, нет, — уверял дипломат. — Мое правительство имеет самое искреннее намерение разоружиться, чтобы нашему примеру последовали и другие державы.

— Но вы же с ума сошли! — неистовствовал господин Хрупп. — Вас же слопают в два счета!

— Что вы, что вы, господин Хрупп, — уверял его дипломат. — Я получил заверения крупнейших мировых держав, что нас никто пальцем не тронет, иначе ему придется иметь дело с этими державами.

— Вы просчитаетесь, уважаемые! — негодовал Хрупп. — Вы идиоты, милостивый государь. Короче говоря, если вы не понимаете человеческого языка, то я вам скажу прямо: вы не будете разоружаться, наоборот, я, господин Хрупп, заставлю вас вооружаться так, как вы еще не вооружались… Мои гориллы… — Но на этом он осекся и, чтобы не сказать лишнего, торопливо выбежал из своего кабинета, оставив дипломата наедине с его испугом и с его растерянностью.

Так вот в этом несчастном государстве, вздумавшем разоружаться первым, в маленьком провинциальном городке, существовало городское училище, о котором никто за пределами этого городка никогда не слышал. Однако именно эта школа вскоре стала известна во всем мире. Трое мальчишек четвертого класса этой школы, прослышав о гориллах и джунглях, вообразили себя гориллами-искателями приключений и отказались готовить уроки и посещать школу.

Родители шалопаев не придали этому факту особого значения и, отдув своих мальчишек, приказали им выкинуть дурь из головы, готовить уроки и идти в школу. Но политика это политика, и никакие шлепки не могут остановить вращение колеса мировой истории.

В местной газете появилась статья в защиту шалопаев:

«В наше цветущее время можно отлично прожить без ученья, — говорилось в статье. — Пусть они действительно лучше учатся драться, потому что господин Гориллиус, который никогда не изучал даже грамоты, сделал неплохую карьеру, да и вообще стоит напомнить про горилл из Центральных Джунглей, которые закрыли все школы и сожгли учебники, что, однако, не мешает им расширять свое государство за счет некоторых соседних государств».

В другой местной газетке, в ответ на эту статью, появилось письмо, написанное группой учителей. В этом письме учителя весьма наивно доказывали, что ученье свет, а неученье — тьма.

Но дискуссия на этом не закончилась. В ответ на письмо учителей, на второй странице газеты появилась статья, доказывающая, что поговорка о свете и тьме устарела, а на четвертой странице маленькая заметочка сообщала, что группа учителей, написавшая письмо, вечером была избита неизвестными.

Через некоторое время дискуссия о мальчиках, не желающих посещать школы, захлестнула всю печать, в том числе и столичную. Страсти разгорались. Местные приверженцы горилл потребовали закрыть в стране половину школ, утверждая, что школы это рассадник знаний, мешающих гориллоподобным юношам развивать свои природные звериные наклонности.

Тогда правительство поставило вопрос о школах на обсуждение парламента. Парламент большинством ста двадцати трех против трех отверг требование о закрытии половины школ.