Господин изобретатель. Часть II (СИ)

Справили сороковины по деду, встретил там и отца того самого юноши который ничего не умел и спросил отца, что же он дитё свое на такое рисковое дело посылал, там ведь не прогулка, сгинул бы парень с концами. Отец ответил с поразившей меня прямотой, что жизни научиться – это как научиться плавать, там специально на глубокое место бросают: выплывет – молодец, не выплывет – судьба такая… Возразил, что там рядом человек есть, который за шкирку вытащит, а купец Воробьев мне в ответ: «Вот я на вас и надеялся, а раз не взяли – воля ваша». Ну что ты с такими людьми будешь делать, я ведь не пасти его сына еду.

Глава 14. Одесса

Перед отъездом из Москвы всем добровольцам справили форму по моим эскизам, так что еще в Первопрестольной появление на вокзале взвода бородачей с форме оливково-песочного цвета с множеством карманов перепоясанных широкими светло-коричневыми ремнями в коричневых крепких ботинках и оливково-песочного цвета широкополых шляпах вызвало нездоровый ажиотаж. Хорошо, что выезжали поздно вечером и фотокорреспондентов не было, зато они отыгрались вовсю в Одессе. Я сказал, что всем надо говорить, что мы экспедиция и едем в Ливию искать золотые копи египетских фараонов. Рабочие и уральцы были очень довольны формой, щупали и мяли ткань, говоря, что ей сносу не будет. Я-то знал, что будет, поэтому и на локтях куртки и на коленях брюк ткань была двойная и простроченная. Ткань была плотная, к сожалению, ни о какой джинсе в России еще слыхом не слыхивали, поэтому взял самый толстый и плотный хлопок, что нашелся в Москве. Брюки и куртка были свободного широкого кроя, по типу афганского песочника, который и был взят за основу, только я не стал делать нарукавный карман, все равно никаких индпакетов еще нет, как и индивидуальных аптечек с промедолом. А на брюках не было наружных боковых карманов, только внутренние. Форма шилась из расчета на 50 человек: дополнительно к тому что выдано, были взяты на каждого вторые шаровары и по двое рубах с нагрудными карманами из хлопковой ткани примерно того же цвета. Шляп-панам было взято еще три десятка – мало ли, унесет ветром, хотя на ней был подбородочный ремешок. С дедовых складов привезли шесть пудов ТНТ в круглых шашках и два пуда СЦ, упакованного в пакеты из вощеной бумаги, а затем в матерчатые мешки по фунту. Взяли три штуки «царьградского шелка» – все, что осталось, штуку сукна и шесть штук разного ситца на показ и подарки. Все было уложено во вьючные ящики, сколоченные добровольцами.

Я приехал через четыре дня, задержавшись на сороковины и застал в казармах только своих добровольцев и интенданта, оказавшегося совсем молодым человеком в круглых очках, вроде меня самого два года назад, я уже предпочитал прямоугольные очки слегка дымчатого цвета. Таких «оптических приборов» от полностью прозрачных в золотой оправе до почти черных в темной роговой у меня была полудюжина. Молодость интенданта не мешала ему быть нагловатым (ко мне это не относилось), пронырливым и слегка хамоватым в общении с чиновниками и торговцами всех рангов, что их вначале слегка обескураживало, а потом… Потом уже было поздно, батенька. Носил Михаил Титыч фатовские усики по моде того времени и прическу с боковым пробором, что вносило некоторый «бендеризм»[116] в его облик. В «красавице-Одессе» он уже освоился, перенял особенности говора и это его «щоб я так жил» уже звучало рефреном в казарме. Староверы его побаивались и сторонились, переодеваться в нашу форму, интендант наотрез отказался, как до этого отказался поручик Львов.

В Одессе на формирование конвоя и под склад груза нам отвели часть Сабанских казарм, что на Канатной улице. Сами казармы – огромное здание длиной 140 метров, которое видно чуть не со всего города. Нам отвели обширное помещение, 4 казармы на 50 коек, и 4 таких же помещения под склад, забранные решетками, в одном была отдельно зарешечена часть с стойками под оружие и железными шкафами под боеприпасы.

Из всего оружия в казарме пока хранилось только два ящика с сотней златоустовских финских ножей, остальное Титыч сдал по описи в Арсенал и будет перевозить сюда, когда прибудут казаки. Нечипоренко с поручиком Львовым осмотрели качество ножей и остались довольны. Но первыми прибыли не казаки, а артиллеристы и сразу заполонили все своими вьюками, мешками, палатками, скатками, ящиками. Их старший фейерверкер, правда, быстро навел порядок, все складировал, а интенданту сказал:

– Не извольте беспокоиться, ваше благородие, мимо меня мышь не проскочит.

И тут же мимо него прошмыгнула здоровенная крыса, юркнув в прогрызенную под плинтусом дыру.