Господин мертвец

— Мейстер… — Мертвый Майор презрительно скривил губы, — Да что нам мейстер? Он может и не спешить. Новых кукол себе наделает. Много после сегодняшней ночи будет заготовок…

Наверху шла ураганная стрельба. Земля гудела, как кровельный лист, по которому бьет полсотни молотков. Гудела, стонала, по-животному выла, вспарываемая бесчисленным количеством снарядов. Само небо издавало тяжелый гул, и можно было подумать, что еще несколько минут — и даже оно рухнет, разбитое в осколки нескончаемыми разрывами.

Нечего и думать выбираться наверх. Без доспехов, когда осколки зловеще и тонко свистят над самой землей, постоянно залетая в траншеи, барабаня по брустверам, «Висельникам» не продержаться и двух минут. Может, сразу и не убьет, но растерзает так, что прекращение существования будет казаться высшим благом.

Именно этого французы и добиваются. Запустили в нору свору терьеров и ждут, когда дичь покажется на поверхности, чтобы можно было без помех нашпиговать ее дробью. Как жаль, что нет связи с двести четырнадцатым… Крамер должен был добраться. Он проворен, силен и уверен в себе. И он не собирался бросать своих людей. На предложение держать оборону вместе с «Веселыми Висельниками» он ответил таким выражением лица, что Дирк не стал его задерживать. Дал несколько гранат и винтовку — больше он ничем не мог помочь лейтенанту.

В штабе второго взвода никого не оказалось. Если отделение Клейна и было здесь, оно давно нашло более удобное место для обороны — не столь похожее на западню с единственным выходом-ущельем. Умный, быстрый на решения, Клейн. Он не собирался стоять до последнего за кусок никчемной земли, увел своих мертвецов дальше, в хитросплетения подземного лабиринта. Что в нападении, что в обороне он опирался на тактику подвижных пулеметных точек, невозможную в исполнении людей, но крайне эффективную для «Веселых Висельников». Теперь он мог быть где угодно. Например, мог пробиться в соседний взвод, к Йонеру…

— Их целая свора, — сказал Риттер, вновь отрываясь от пулемета, — Полсотни, не меньше. Тридцать метров.

— Патроны?

— Десятка четыре.

— Готовиться к рукопашной! — приказал Дирк.

Мертвый Майор, Фриш и Шеффер положили руки на ножи. Больше у них ничего не было, только ножи да гранаты. Не лучшее оружие против орды разъяренных драугров, способных смести и каменную стену. Но страха не было. Мертвецы не боятся. Они просто уходят, когда наступает их черед.

— Будем держаться, сколько сможем, — сказал Дирк, — Разберите гранаты поровну. Майор, вы, кажется, скептично настроены?

— Гранаты нам не помогут, унтер. И вы это знаете не хуже меня.

— «Веселые Висельники» не сдаются без боя

— Упрямство, — бывший майор удовлетворенно кивнул, — Я тоже таким был. В своем последнем бою.

— Быть может, это не последний наш бой. Готовьте оружие. Риттер?

— Почти все расстрелял, — буркнул пулеметчик, — Еще полминуты будет, а там…

У них не было даже полуминуты. Драугры перли волной, в которой невозможно было различить отдельных тел. Ком мертвой плоти катился по траншее, окровавленный, исторгающий отвратительную вонь, верещащий, скрежещущий, опьяненный. Из него выпирали чьи-то висящие на сломанных шеях головы, истлевшие руки-плети, связки волочащихся по земле внутренностей. Расплющенные лица, покрытые пятнами разложения, печатями Госпожи смерти, слепо уставились вперед. Оскаленные маски самого разложения. Призраки Тлена. Рычащая и скалящаяся не-жизнь, готовая покарать отступников.

Пулемет, бьющий короткими очередями, замолк. Последний патрон выпущен. Драугры были в каких-нибудь десяти метрах. Дирк поудобнее перехватил ружье. Два патрона в стволе, еще один в патронташе. А дальше… Дирк не хотел думать о том, что будет дальше. И знал, что это «дальше» обойдется без него.

«Сейчас я умру, — подумал он, поднимая вороненый ствол на уровень груди, — Во второй раз. Кажется, будет еще глупее, чем в первый. И ничего не чувствую, что странно. Ни страха, ни беспокойства. Усталость только. Дурацкая ситуация».

Позади него зазвенела извлекаемая из ножен сталь. «Висельники» строились в боевой порядок, готовясь вступить в свой последний бой. Наверно, они тоже сейчас чувствовали лишь запредельную усталость и ничего больше.

Дирк попытался что-то ощутить.

Сейчас, когда только секунды отделяли его от непроглядной бездны. И ничего не ощутил. Там, внутри, где должен был чадить маленький теплый огонек, не было ничего, кроме пустоты. Он готов был встретить Госпожу, и тело его тоже было готово. Дирку вдруг стало страшно — оттого, что он ничего не чувствует. В этом было что-то сродни святотатству — вступить в смерть, ничего не испытывая. Словно издевательство над священным ритуалом. Почему-то показалось несправедливым и даже обидным умирать вот так. Даже не ощущая толком этого важного момента. Спокойно и безразлично.

— Железо и тлен! — крикнул он, и мертвецы подхватили боевой клич, — Железо и тлен!