Господин мертвец

— У меня все в порядке, честное слово, — неизменно отвечала она каждому, кто интересовался ее самочувствием. — Я очень люблю своего папочку…

Девочке всего лишь пятнадцать. Вся жизнь у нее впереди…

Мой семнадцатилетний сын предпочитает проводить время, вися на крюке для мяса, который он приспособил у себя в комнате. Сама комната оформлена в виде холодильника; там поддерживается температура в сорок два градуса. В общении с окружающими сын холоден, суров, неэмоционален. Он является членом общества вампиров Орегона, куцая ежеквартально посылаю членские взносы. Его резцы остро заточены, однако подпилены с боков. Вот что говорит этот сын: «Я проклят. Мой организм разъят. У меня нет иного выбора, кроме как сделаться Созданием Ночи».

Клифф ясно дал понять миру, что он — патриарх семьи; верховный главнокомандующий. Именно он являлся финансово ответственным отвечал за каждое телодвижение членов своего семейства. Даже если б его ребенок совершил особо тяжкое преступление, окружной прокурор засадил бы за решетку отца. Клифф отвечал за всех.

Вопрос: А что же жена? Эта благоухающая лимонной меренгой мать семейства?

Ответ: Как и большинство женщин, вступая в брак, она надеялась обрести уютный дом, спокойствие, интеллигентные вечерние беседы и любовь… Вот почему она вскорости уехала жить к своей матери.

Реакция Клиффа: Дети произносят фразу: «Ништяк. Прорвемся». Так что я тоже ее произнесу: «Ништяк. Прорвемся».

Развесистое дерево эвкалипт, на чьих ветвях живет множество птиц и мелких хищников вроде енотов, опоссумов и белок-летяг, однажды заговорило с ним.

Был ветреный день. Толстые ветви дерева пребывали в неторопливом, но постоянном движении. И вот что оно сказало: «Полицейский остановит тебя за превышение скорости. Он захочет тебя изнасиловать. Обрати это в любовь». Несколько белок, сидящих на ветках, дергали своими большими хвостами и издавали стрекот, похожий на звук работающих механизмов, что было несомненным знаком одобрения. Мудрое, задумчивое дерево — такое бесконечно честное; оно ведь прожило на земле гораздо дольше, нежели Клифф

Вперед, к экстазу! Я счастлив, я бесконечно счастлив,

провозгласил Клифф, сочиняя для себя прекрасную сказку и предпочитая ее суровой правде жизни. Я только что занимался любовью с полицейским на заднем сиденье патрульной машины. Я живу ожиданием новой встречи с сержантом Милком. Он попросил мой номер телефона, сказал, что обязательно позвонит. «Не переживай» — так он выразился (фигура речи, которая вызывает во мне кучу эмоций, возможно, потому, что я еврей. Вы когда-нибудь слышали, чтобы Кафка говорил «не переживай»?). Клифф переживал. Его угнетало то, что он предстал перед полицейским растерянным и беззащитным. Клифф утешал себя мыслью, что беззащитность — очень даже привлекательная черта в глазах этих хладнокровных и циничных американских легавых, выросших на спортивных передачах, кровавых подробностях «Новостей» и тяжелой пище, по большей части состоящей из мышечной ткани парнокопытных животных и свиного сала.

И еще одно: не оценивай свойства полицейской дубинки, пока не окажешься на дальнем ее конце… После того как сержант Милк остановил Клиффа и спросил, знает ли тот, с какой скоростью ехал, он потребовал у Клиффа водительские права, удостоверение регистрации машины и страховку. Дело было ранним утром. Маленькая птичка сидела на заборе и созерцала коров, пасущихся на поле. Очевидно, она прикидывала, которая из тяжеловесок наилучшим образом подойдет для того, чтобы приземлиться ей на спину и провести там остаток дня… Офицер Милк попросил Клиффа выйти из машины. Клифф увидел красивые розовые губы под щеточкой темных усов порнозвезды. Приветик, архангел щеток Фуллера[39]! Поговорим об уборке! Думаю, эта щеточка способна вымести Калькутту.