Господин моих ночей

Нэсса после нашей беседы и моей отповеди притихла и старалась вообще не выходить из комнаты, а когда показывалась, вяло цедила приветствие и проплывала мимо. Жаловаться она прекратила, высказывать претензии и ныть тоже. У нас установилось что-то вроде негласного перемирия. Очень хрупкого, — мне постоянно казалось, что это лишь затишье перед бурей. Может потому, что время от времени ловила на себе хмурые взгляды невестки, и они не сулили ничего хорошего.

Лэйр Сюфрэ наведывался почти каждый день, осматривал маму и неизменно радовал прогнозами.

— Все будет хорошо, барышня, — улыбался он всякий раз, когда я в нетерпении бросалась навстречу. — Ваша матушка очень слаба и сильного воздействия с моей стороны не выдержит, поэтому выздоровление и идет так медленно. Пока. Все, что ей нужно, это целебный сон. Помимо моих снадобий, разумеется.

Мама уже почти не кашляла. Исчезла болезненная синева с губ, а на щеки вернулся легкий румянец. Она, действительно, целыми днями спала, поэтому нам до сих пор так и не удалось толком поговорить. Ничего, еще успеется, главное, чтобы она выздоровела.

Долг хозяину мясной лавки, как и обещал Айтон, выплатили — в тот день, когда к нам впервые заходили маги. Погашенные расписки наутро принесла Магда Сетнер, мать Зака.

По-хозяйски неспешно прошла на кухню. Села. Расправила юбки.

— Сынок-то мой приболел, бедняжка, — скривилась печально, не забывая при этом зыркать глазами по сторонам. Примечать, что нового появилось на полках… на столах. — Занедужил неожиданно, да так, что лекаря вызывать пришлось... Спаси и сохрани его Пресветлая! Теперь я все дела вести буду. Временно

Она замолчала. Мы с Уной тоже не торопились поддерживать разговор.

— А вы, смотрю, разбогатели... – Магда, прищурившись, еще раз внимательно изучила помещение. — Родственники объявились, или, может, замуж собрались? — Взгляд ее мгновенно стал цепким и жадным. — Неужто за мага? То-то он приходил долг отдать. Они, говорят, иногда берут наших... Правда чаще в полюбовницы... И продукты, вон, у вас теперь имеются.

Все ясно. Не столько расписки вернуть зашла, сколько сплетни собрать.

— Это мой знакомый, - неожиданно резко вмешалась Уна.

— Ва-а-аш? — неверяще протянула противная тетка.

— Мой, — подтвердила помощница и сухо добавила: — Вы еще что-то хотели? А то мы торопимся…

— Нет-нет, — подхватилась мамаша Зака. — Мне тоже пора. Столько дел, столько дел… А вы непременно заходите, всегда рады соседям...

«Тем более, платежеспособным», — повисло в воздухе недосказанное.

Мы с Уной вежливо поблагодарили, проводили гостью до порога и единогласно решили покупать мясо в другом месте. Подальше от семейки Сетнеров.

Так и проходили мои дни — буднично и однообразно. Пока не наступал назначенный вечер…

На улицах зажигались огни, горожане завершали дела и готовились ко сну, а я собиралась и выходила из дома. Пробегала две улицы, сворачивала в переулок, садилась и экипаж и ехала в тихий неприметный особняк, расположенный в густом парке за высокой оградой. Навстречу новой необычной ночи...

Удивительной. Волшебной.

Пугающей и манящей одновременно.

Причем, волшебной в полном смысле этого слова — то есть полной чудес и магии. Той самой магии, которую раньше я, как истинная леди и верная дочь пресветлой Каари, принимала с опаской и настороженностью, а теперь встречала, как ребенок новую игрушку.

Карета останавливалась, я открывала дверцу, и едва нога касалась камня мостовой — ворота бесшумно распахивались. В парке зажигались разноцветные фонари, а в кустах и между деревьями, повинуясь безмолвной команде, вспыхивали крошечные огоньки светлячков. Фонарей было много, но загорались они не сразу, а поочередно, с каждым моим шагом наливаясь светом. Тьма отступала перед гостьей дома, сумерки нехотя отползали в стороны, и я шла по дорожке из дрожащих радужных бликов туда, куда она сворачивала.

Иногда меня приводили в дом, но чаще всего — в уютную, оплетенную зеленью беседку посреди парка с удобными креслами и диваном, где меня уже ждал накрытый стол.

— Доброй ночи, лисичка, поужинаешь со мною?

Меня называли теперь лисичка или найтири, в крайнем случае — Лис, но никогда Элис. «Это не твое имя, — отрезал маг, когда я задала вопрос. — И совсем тебе не подходит».

От приглашения разделить с высшим трапезу я больше не отказывалась, да и того напряжения, что раньше, при нем уже не испытывала. Привыкла, наверное. Мы ели и неспешно беседовали под легкий звон посуды, столовых приборов и сосредоточенное шуршание в кустах.

Хвич неизменно появлялся в начале ужина и исчезал к концу, но вылезал из своего укрытия очень редко, хотя я каждый раз пыталась его выманить. Высовывал из зарослей морду и тряс ею отрицательно, а Айтон смеялся и предлагал не настаивать. Горгулу, мол, так удобнее, а яркий свет он не очень хорошо переносит.