Господин следователь. Книга четвертая

— Почти угадали. Там, в Пачевской волости, имеется и помещичья земля. Тоже чересполосица — тут государственные крестьяне были, там уже частновладельческие.После реформы, когда мужикам земли намеряли, что-то не так намерили. Если бы помещик на месте жил, тогда бы и межевание позже правильное провели и все прочее. Но помещик в Петербурге, носа сюда не кажет, деньги за него управляющий собирает. А управляющий — он ведь и сам из здешних мест. Вот, под шумок, мужики покосы косить принялись, а потом и вовсе своими стали считать. У нас ведь как? Если я на земле работаю — земля моя. Не в Европе, где каждый кусок земли своего владельца имеет. Будет сорняком зарастать, а никто не тронет — чужое. А в прошлом году приехала барынька — супруга помещика, вместе с сыном. Кажется, она с мужем отдельно живет, тот ей паспорт выписал, разрешающий свободное передвижение, часть своего поместья переуступил. Я всех подробностей не знаю, но знаю только, что решила она от земли прибыль иметь побольше, нежели супруг ей платил. Дом себе барынька поставила — скромный, не барский, зато свой, вместо управляющего стала платежи за землю получать. Думаю — очень удивлена была, когда узнала, что денег больше, чем раньше получала. Нет ведь таких управляющих, чтобы не крали у барина. А так-как покосы по ее документам в собственности супруга, косцов наняла, сено скосила, продать решила.

Мужики с косцами подрались, а потом вообще — спалили все сено и пригрозили, что и ее дом спалят. Так что, убежала барыня вместе с сыном в столицу.

— А что Микешин? — полюбопытствовал я.

— А что Микешин? — вздохнул Василий Яковлевич. — Да ничего. Мог бы в самом начале все безобразия пресечь, не допустить никакого поджога. Всего и нужно-то было на мужиков рявкнуть, власть применить. Потом со старостой поговорить. Если община межеванием недовольна — пусть жалобу подают. Есть у нас уездное по крестьянским делам присутствие, оно межевые споры решает. Не первый же такой спор. А тут и сено спалили, и женщину с ребенком испугали. А если бы и на самом деле барыньку убили? Это что, из-за какого-то урядника в моем уезде крестьянский бунт? А Микешин мне даже не доложил. У торговцев узнал, свое расследование провел. Наверняка кто-то из его новых родственников тоже чужое сено жег. Вот, он своих покрывает.

— Василий Яковлевич, а если бы и на самом деле бунт случился? Что станет делать полиция?

— Бунт… — призадумался на секунду Абрютин. — Ежели мужички собрались, да орут — это еще не бунт. Я бы им даже орать не мешал — пусть себе проорутся. Но коли бы крестьяне за топоры схватились, за вилы, я бы своих городовых на них не повел. Даже если одна деревня поднимется — это мужиков двадцать, не меньше, а я, при надобности, больше десяти человек не соберу. А даже и соберу — что толку? В любой деревне отставные солдаты есть, которые в воинском деле понимают. Мятежники в чистое поле не пойдут, в деревне засядут, в первую очередь подходы и подъезды к ней перекрывают. Можно баррикаду поставить, завал из бревен. Ну да много что можно придумать! У нас с моим помощником да с Ухтомским по револьверу имеется, у полицейских однозарядные пистолеты, да палаши — колбасу резать. Я со своими городовыми и с конной страже завалы штурмовать не стану, а сразу телеграмму в Новгород отобью. Пришлют роту солдат, да пару орудий. Два или три залпа — завалы расчистят, потом солдаты войдут. Кто оружие сразу не выкинет — тех постреляют. А потом уже и мы с полицией войдем. Зачинщиков заберем, в уезд привезем. А дальше уже ваша работа — станете доискиваться, из-за чего бунт поднялся, кто виноват.

— Когда поедем? — спросил я.

— Сколько на сборы нужно?

— Так одного дня хватит, — ответил я. — Мне надо Лентовского в известность поставить, а что с собой брать — подумаю. Думаю, что если в чужие места поедем, запас еды взять невредно.

— Тут вы правы. Провизию лучше с собой брать, — согласился Абрютин. — Вы еще полушубок возьмите, шапку. Если валенки есть — тоже берите. Если нет — можно у кого-нибудь взять.

— Есть у меня валенки, — повеселел я. — Спасибо матушке — и валенки, и все прочее.

— Нужно еще Федышинского взять, а господин доктор любит во фрондера поиграть, придется поуговаривать малость, — усмехнулся Абрютин.

Дипломат у нас господин исправник. И доктору приятно будет, что уговаривают. А ведь все равно бы поехал, куда он денется?

— Револьвер брать? — деловито поинтересовался я.

— А зачем он вам? — удивился исправник.

— Ну как же, зачем? Сами меня напугали — черт те что творится в Пачевской волости, раскольники дикие бегают, мужики барское сено жгут!

— Если хотите — возьмите. Но думаю, он вам не понадобится. Ваше дело следствие проводить, а наше — вас охранять. Но лучше мы через неделю выедем. Масленичная неделя начнется, нельзя Череповец без исправника да без городовых оставлять. Вот, отгуляем, блинов поедим, а в Великий пост и поедем.