Госпожа адмирал

– Спасибо, госпожа лейтенант-коммандер! – повернулась она к Марии, принимая у своего адъютанта сумку с летным комбинезоном, унтами и прочей необходимой в полете на штурмовике ерундой.

– Господа! – теперь она обращалась к техникам и офицерам, находившимся в пределах досягаемости. – Я сейчас быстренько переоденусь, но стриптиза не обещаю. Я ношу мужское белье, так что на пляже в Гейвлстоне вам удастся увидеть куда больше, чем здесь и сейчас. А мне жалко времени тащиться в раздевалку на нижней палубе.

С этими словами она стала раздеваться прямо в верхнем ангаре у стены. Делала она это споро, на автомате, думая о предстоящем вылете и об удовольствии, ожидавшем ее там, в голубом, пронизанном солнечными лучами небе.

– Лиза! – попробовала вернуть ее к реальности Мария, но опоздала.

Лиза очнулась от грез, но лишь успела увидеть, как метнулись в сторону взгляды присутствующих при ее переодевании мужчин. И выражения их лиц оценила правильно.

«Ну, такой экспромт дорогого стоит, разве нет?» – пожала она мысленно плечами, не испытывая на этот раз ни сожаления, ни неудобства.

Дело в том, что, хотя мужчины были заняты делом – каждый своим, но непременно требующим всего без остатка их внимания, – не смотреть вовсе в сторону переодевающейся женщины-адмирала они не могли. Такова природа вещей, которую Лизе следовало принимать в расчет, но она это делала редко. Не сделала и сейчас. Впрочем, как она и обещала, ничего интересного присутствующие не увидели: только руки ниже обреза коротких рукавов черной футболки, да ноги ниже мужских трусов-боксеров, то есть где-то от колен. Другое дело, что в этот момент Лиза напрочь забыла о своих эпических шрамах. Вот их-то – тот, что на левой ноге, и те, что на предплечьях, – народ и узрел. Увидел их и капитан Форн. Увидел, ужаснулся и оценил по достоинству. Но последнюю попытку остановить авантюру, – а он, по-видимому, искренно и не без оснований считал Лизин каприз авантюрой, – все-таки предпринял.

– Если вы хотите кому-то что-то доказать, то я вам и так поверю, – сказал он. – На слово.

Худшей реплики в сложившихся обстоятельствах не смог бы измыслить даже самый дрянной драматург.

– Вы уж определитесь, капитан, – холодно усмехнулась Лиза в ответ, – кто вы в этой жизни, пилот или штабная крыса? У вас вон крылышки истребителя на груди и куча орденов. Они как, за дело получены или за то, что жопу Масу хорошо лизали? Я же вас самого летать не заставляю. Не барское это дело самому летать...

– На слабо берете? – побледнел Форн, наконец нарвавшийся на откровенную грубость.

– А есть кого брать? – добила капитана Лиза.

Оскорбление чистой воды. Но оскорбление, брошенное как раз вовремя, и по сути верное. В этой ситуации деваться Форну было некуда. Мало того, что он не мог теперь помешать Лизе вылететь на «матадоре», он еще и в дерьме искупался. Ему теперь, если Лиза отработает вылет хотя бы на хорошо, придется лететь и самому. А если не полетит, уважать его на этом корабле уже не будут. Вроде бы, пустяк, и не командирское это дело летать на штурмовиках, а все равно осадок останется.

– Приспичило, валяйте! – бросил он и пошел прочь.

Ну, а Лиза усмехнулась в душе, пожала мысленно плечами и полезла в кокпит «матадора». Потом была рулежка, переговоры с диспетчером, и... И все, собственно.

«Сбылась мечта идиота!»

Лиза сосредоточилась, настраиваясь, и легонько тронула штурвал, одновременно поднимая обороты.

«Понеслось!»

Пронеслась по взлетной полосе, взлетела даже раньше, чем добралась до края летной палубы, набрала скорость, крутанула машину в продольной оси, изобразив перед наверняка наблюдавшими за ней господами офицерами классическую бочку, да не одинарную, а три подряд в непрерывной связке, чего, как она узнала позже, в Техасе никто делать еще не умел. А она мало того, что «провальсировала» с сохранением общего направления полета и набором скорости, так еще и иммельман приплела для общего поднятия тонуса. И своего добилась – «взлетела», как от дозы кокса, – набирая скорость корпусом и восторг пошедшей вразнос душой. Слилась с машиной, почувствовала ее всю, как саму себя, ощутила жар вскипающей крови, и вдруг поняла, что она уже не пилот штурмовика, которая «просто так погулять вышла», – в смысле, полетать, – а валькирия на крылатом коне или неистовая Бадб[17], и небо теперь ей дом родной. Тогда-то и пошло настоящее веселье. Лиза отдалась вдохновению, ну а «матадор» даже пикнуть не смел: шел, куда велено, и делал то, чего от него, кажется, не ожидали даже его собственные конструкторы. В общем, когда села через полчаса на палубу авианосца, у Лизы от передоза адреналина и неизвестных еще туземной науке эндорфинов[18], едва не снесло крышу. Впрочем, увидеть это и понять, могла одна лишь Мария. Для остальных, Лиза всего лишь вспотела не по-детски, разрумянилась, да еще вот «глазки заблестели», как после хорошего секса. Но, с другой стороны, чем высший пилотаж отличается от кувыркания в постели? Практически ничем.

* * *