Госпожа Удача

— Лекс, Лелле четыре с половиной, и в прошлые выходные мне пришлось красить гостиную, потому что она стянула твой лак для ногтей и намазала этим дерьмом не только ногти на руках и ногах, но и руки и ноги, живот и стены.

Я прикусила губу, потому что он все еще был прав.

Он еще не закончил.

— А Вивиан два с половиной, и вчера вечером она кричала только потому, что вцепилась в одну из твоих сережек и пыталась засунуть засранку себе в мочку. Ей было больно, но она, черт возьми, не сдавалась. Моя малышка была полна решимости, и ей было все равно, закончится ли это кровопролитием.

Мое тело снова начало трястись, потому что он все еще говорил правду.

И еще не закончил.

— И она впадает в истерику каждый раз, когда видит по телевизору игру.

Крепко сжав губы, я перекатилась к нему, обхватив рукой за талию и крепко держа, мое тело все еще тряслось, потому что он по-прежнему не лгал.

— Мне нужен в этом доме еще один член, и как можно скорее, прежде чем все это чертово место будет выкрашено в розовый, а я поскользнусь на ручке с блестками и сломаю себе шею.

Я подавила смех и пообещала:

— Ты не поскользнешься на ручке с блестками.

— Поскользнусь, если не перестанешь покупать это дерьмо Лелле. Сколько их у нее сейчас, тысяча?

Скорее девятьсот двадцать пять. Но я решила не придираться и вместо этого сменила тему.

— Наверное, нам стоит встать и принять душ. Мне пора начинать готовить.

Он не сводил с меня глаз. Затем его большая теплая ладонь легонько прижалась к моему животу, и его взгляд переместился туда.

Когда его прикосновение не ослабло, и он некоторое время не сводил с меня взгляд, я тихо позвала:

— Тай? — и его глаза, эти прекрасные светло-карие глаза с густыми черными завивающимися ресницами, обратились ко мне.

— Доказательство, — прошептал он.

— Что? — прошептала я, потерявшись в его глазах, более пяти лет с моим мужчиной и, тем не менее, я часто терялась в этих глазах.

— Доказательство, — повторил он и пояснил: — Госпожа Удача любит нас.

Я ухмыльнулась, потому что она нас любила. Прошло пять прекрасных лет, и я не была уверена на сто процентов, но полагала, что мы ее любимчики.

— Да, — тихо подтвердила я.

Его рука вжалась чуть глубже, он наклонился, касаясь губами моих губ. Потом отстранился, но ненадолго прильнул лбом к моему лбу.

Затем встал с кровати, но протянул мне руку, поднимая.

После чего мы оказались в душе.

Где ненадолго задержались.

Серьезно, если мой мужчина не хочет так много детей, он, вероятно, должен перестать трахать меня так часто.

С другой стороны, в этот момент ущерб уже был нанесен, так что мы могли позволить себе повеселиться.

*****

В дверь позвонили, и раздалось три: «Я открою», — одно от Бесс, одно от Хани и глубокое, рокочущее от Тая.

Тай выиграл, и я поняла это, потому что Бесс и Хани не прервали своих занятий, а Тай уже пришел в движение.

Услышав грохочущий голос Тая, я выглянула из-за кухонного островка и увидела сидящих в креслах Роланда, мужчину Бесс, и Зандера, мужчину Хани, и как мой муж появляется из-за дивана гостиной. Элла Алекси сидела у него на спине. Мы называли ее Лелла или Лелл, потому что, когда она начинала говорить, именно так и произносила свое имя.

Другую Эллу она называла «баба».

Муж с привычной легкостью поднялся на ноги с дочерью на спине. Лелл и Виви считали большое тело своего папочки личной шведской стенкой и поступали с ним соответствующе.

Он не жаловался. Никогда.

Лелл обняла его за шею, ее маленькие ножки были недостаточно длинными, чтобы обхватить его грудь (хотя она не отличалась высоким ростом, не стоило забывать, что ей еще не было и пяти), но они все равно крепко сжимали его бока. Тай поддерживал ее рукой под попку.

С прилипшей к его спине Лелл, Тай наклонился, и я услышала визг Вивиан Бесс, нашей Виви, которая теперь болталась под его свободной рукой, как мешок с зерном. Она продолжала визжать, но это был не истеричный визг, а веселый.

Неся дочерей, Тай подошел к четырем ступенькам и, поднимаясь по ним, повернул ко мне голову и его глаза скользнули по мне. Я улыбнулась. Он ухмыльнулся в ответ. Виви снова взвизгнула. Его ухмылка превратилась в улыбку.

Затем он направился к входной двери, и я потеряла его из виду.