Госпожа Удача

Его член в последний раз глубоко вошел в меня, и, переживая собственный оргазм, Тай откинул голову назад. Через некоторое время я коснулась губами его горла.

Чуть позже мы закончили принимать душ.

*****

В трусиках и футболке Тая, с мокрыми волосами, я стояла у кофеварки и наполняла его дорожную кружку.

Тай в джинсах стоял рядом, развернувшись ко мне, а бедром прислонившись к кухонной стойке, в огромной руке он держал миску с малиной, ежевикой, бананом и йогуртом, смешанным с каким-то протеиновым порошком, и, орудуя ложкой, отправлял содержимое в рот.

Была среда, прошло два дня с момента, как мы стали собой. Два великолепных дня после того, как мы стали собой. Мудак-Тай давно исчез. Молчун-Тай превратился в воспоминание.

Словесно он почти со мной не делился, но делился другим способом.

О, да, он делился.

И в основном через секс. Очень много секса.

Он наверстывал упущенное, и я тоже, это было правдой. И секс был хорош. Мы успевали есть, а он ходить на работу. В понедельник он задержался на работе допоздна. Кроме этого, мы все время проводили в постели (и один раз на диване). Мы разговаривали между делом, перед тем как заснуть, или говорила больше я, в основном, шепотом, он — не особо был разговорчив. Так продолжалось недолго, пока он не опрокинул меня с явным намерением овладеть. Не то чтобы он не хотел меня слушать, просто у нас были дела поважнее.

Я не должна была сравнивать Тая с Ронни и не сказала бы об этом Таю.

Но мысленно я это делала.

Ничего не могла с собой поделать. В моей жизни было всего два любовника, и они были как день и ночь.

Ронни попадал пальцем в небо. Он пытался, но иногда терпел неудачу, и у меня не хватало духу сказать ему, что он сделал не так или где ошибся. Когда я так делала, он расстраивался, уходил в себя или слегка злился, поэтому я научилась не делать этого.

Тай каждый раз попадал в яблочко.

Возможно, меня должно было пугать то, насколько он был хорош в сексе, но, думая об этом, я отметала эту мысль. Во-первых, у него было великолепное тело, и он знал, как им управлять. Не только во время секса, но и все время. Во-вторых, он был силен, очень силен. Ронни не выглядел слабаком и заботился о своем теле в силу привычки и чтобы выжить. Но его поджарые мускулы — ничто по сравнению с мощью тела Тая. И Тай использовал свою силу во время секса в головокружительном разнообразии восхитительных способов. В-третьих, Тай был по-настоящему горяч, и до тюрьмы, должно быть, имел изрядную долю практики, и даже больше. И, наконец, Тай уже доказал, что он щедрый мужчина, и секс не был исключением. В первую очередь, он заботился о моем удовольствии, иногда дважды (один раз трижды), прежде чем позаботиться о себе. Никогда не оставлял меня в подвешенном состоянии и не ставил свое удовольствие превыше моего. Ни разу.

Феноменально. Настолько феноменально, что я не возражала против того, что мы с Таем больше не говорим по душам. То, что он давал мне, все это — было прекрасно. Нет, лучше. Идеально.

Подойдя к нему, я поставила дорожную кружку на прилавок рядом с его бедром, приблизилась настолько, насколько позволяла миска в его руках, прислонилась бедром к прилавку и тут же начала ныть:

— Семь часов — нелепое время начала рабочего дня.

Глядя на меня прекрасными глазами, Тай прожевал, проглотил и ответил:

— Я же говорил, тебе не обязательно вставать вместе со мной.

Ага, конечно, будто я упущу возможность принять с ним душ. Этому не бывать.

Я сказала ему об этом глазами. Он прочел мое сообщение четко и ясно, и уголки его губ приподнялись.

Потом он снова заговорил:

— Семь часов, а значит, я ухожу в четыре, если только не нужно поработать сверхурочно. Я мог бы работать с девяти тридцати до шести тридцати, но мне нравится быть свободным по вечерам. Не хочу вставать поздно, иначе утро пройдет впустую.

— М-м-м, — промычала я, и его губы дрогнули.

— А так я могу трахнуть свою мамочку в душе, дважды. Мы затеваем серьезную игру, и как ты купишь мебель для террасы, если я не смогу зарабатывать?

Он был прав.

И он назвал меня «мамочкой» таким нежным голосом. Это было что-то новенькое. Мне понравилось.

Не говоря уже о том, что я выяснила, что нам очень

нужна мебель для террасы.

— Как скажешь, милый, — промурлыкала я.

— Да, — пробормотал он в ответ, сунул в рот последнюю ложку, прожевал, проглотил, затем наклонил голову, касаясь губами моих губ, и, обойдя меня, чтобы добраться до раковины, сказал: — После работы заскочу в спортзал. Вернусь домой около шести.

Я повернулась к нему и, когда он поставил миску в раковину, вновь посмотрев на меня, ответила:

— Ясно. Хочешь что-нибудь на ужин или съешь коктейль?

— Еду, — сказал он, подходя ко мне, опустил руку мне на бедро и приблизился к моему лицу. — Что бы ты ни приготовила, я съем. — Снова прикоснулся губами к моим губам, а потом произнес: — До скорого, Лекс.

— До скорого, милый, — прошептала я.

Он наклонил голову на дюйм вниз, так что его лоб соприкоснулся с моим, и за полсекунды до того, как его лоб и рука исчезли, взял дорожную кружку и неторопливо направился к лестнице.