Госпожа удача

Съем прошел отлично. Секс прошел феерично.

– Обалденный ты мальчик, – строго говорила Вита, распластав прекрасное тело на гостиничном диване «Жемчужина Столицы». – Только… имей в виду, я сплю с тобой не ради денег.

– А ради чего? – блаженно потянул опустошенное естество Клюев.

* * *

– Ради денег, – промурлыкала Жанна. – Трахаться просто так считаю распущенностью и глупостью.

Тимон Баев походил на колбасу в бутерброде, прижатый с двух сторон двумя обнаженными Особами Лёгкого Поведения. Его личная колбаса расслабленно сморщилась на его же животе.

– Могу заверить, что хранить деньги в камере хранения на вокзале – это противоестественно, – авторитетно заметила Маргарита. – Деньгам должно лежать в месте, предназначенном для этого природой.

– В каком месте? – внимательно спросил Баев.

* * *

– Банк, – наслажденчески зевнул Клюев.

– Фи! – фыркнула Вита. – Ведь есть же камера хранения на вокзале.

2. День второй

– Банк обанкротился! – невозмутимо сказал Бакенбардыч.

– Да ладно! – не поверил Клюев, тиская автомат. – А как же мой вклад? Я вас сейчас убью!

– Убейте лучше его, – показал Бакенбардыч на Жору. – Он – всесильный управляющий, а я простой клерк.

Посреди кассового зала банка «Столичный капитал» расхаживал Жора, абсолютно не обращая внимания на суету вокруг: бегали потные мужчины, взбрыкивали женщины в мятых юбках, у порога понуро замерло несколько вкладчиков.

– Сука ты! – прошипел Клюев прямо в Жорину рожу.

– Что? – удивился Жора.

– Сука – значит, собака женского рода! – ствол автомата больно уперся Жоре в живот.

Никто не обращал внимания ни на кого. Жора намочил в штаны буквально. И Клюев гневно ушел.

Бакенбардыч растроганно моргал. Просто моргал, гладя свои романтичные бакенбарды.

30 минут назад

– Смотри, у него автомат, – беззаботно заметил первый милицейский.

– Это не просто автомат, а это армейский автомат, – настороженно поправил второй милицейский.

Парни в форменных бушлатах тревожно взглянули друг на друга, затем одновременно процедили: – Мать твою! Дезертир-киллер!

– Точно – он! – воскликнул третий милицейский. – Его рожа на горящей ориентировке!

Мизансцена развернулась в рядах камер хранения столичного вокзала. Тимон Баев стоял возле распахнутой ячейки, в одной руке держал автомат, другая рука сжимала вещмешок денег.

– Все беды от женщин, – театрально улыбнулся Тимон. – Я хотел отнести свои деньги в банк, а теперь не отнесу. – Грусть разожгла Ярость.

Автомат полыхнул красивым огнем, куцыми мазками изранив милицейских. Плечо, грудь, бедро, живот, ещё плечо, сердце и снова сердц…

Тимон привычно закинул вещмешок за спину и прыгнул вперед. Один из милицейских замешкался в падении и получил прикладом в голову, а дезертир… он уже бежал и бежал к выходу из вокзала. За последующие 100 метров Тимон с разной степенью тяжести изранил ещё Горсть милицейских и Пачку пассажиров. Возле самых дверей Баева застрелили. Насмерть.

Деньги исчезли из вещдоков преступления. Потом. Куда исчезли – осталось загадкой.

Спустя 1 час и 30 минут

– Господа офицеры, появилась новая инфа! Выявились личности гражданских трупов на Можайке. А в Столице найден их джип, на котором – по всему – дезертиры и драпанули туда. Трупы, до того, как они стали трупами – работали инкассаторами у Михал Михалыча. Это были конкретные чуваки, что прошли долбанную кучу Военных Боен! И вот у меня вопрос: каким-таким хреном два салаги смогли из настоящих солдат сделать покойников? – каждое слово подпирала властная интонация, раскрашенная множеством прокурорских оттенков.

В кабинете командира армейской части находились четверо: Николай Николаевич Гоголев, Аристофан Андрюшкин, Сергей Сергеевич Косяков, Заморышев – человек-полковник из военной прокуратуры. По кабинету плавало марево дыма: от трех сигарет с табаком и одного косяка с анашой.

– Разрешите, товарищ полковник, обратиться к товарищу полковнику? – молодецки спросил капитан Андрюшкин.

– Разрешаю, – разрешил Гоголев.

– Товарищ полковник, бойцам просто повезло! – бойко доложил капитан, глядя в барственные зрачки Заморышева. – Фишка в том, что один из долбанных дезертиров – везунчик. Полноценный! Бесподобный! Волшебный! Он такой, такой весь экзотично-загадочный… – улыбка капитана Андрюшкина нежным умилением залила кабинет, ширясь и цветя майским георгином.

– Я наблюдал за Клюевым целый месяц, и ответственно заявляю – этот сопливый шалапут горазд на удачу! – страстно доказывал капитан Андрюшкин. – Вы мне верите, товарищ полковник?

Человек-полковник Заморышев нервно гмыкнул. Косяков наслаждался травой, а Гоголева вдруг потянуло отобрать у зама это наслаждение и пыхнуть самому.

– Единственный шанс взять сукиного сына за яйца – это не пытаться его взять, а забыть о его существовании, – капитан Андрюшкин истолковал гмык Заморышева согласием. – Но дезертиров двое, а Госпожа Удача одна на двоих! Баеву везет за счет Клюева, и как только дружбаны разойдутся – то Тимон станет или покойником, или арестантом. К Ванге не ходи! – капитан Андрюшкин торжественно и часто покивал.