Гостья

«Маленьким вымученным добром не вылечить наш несчастный мир», – сказала однажды немного странная девочка по имени Ии, внучка правителя общины Кожевенников. Впервые я её увидел, когда ей было тринадцать – и ещё тогда я подумал, что это черноволосое кареглазое чудо в бесформенном чёрном балахоне, какие носят правители Кожевенников, когда-нибудь будет править всеми нами… Персональная профессиональная карта, что не по возрасту щуплому подростку, не дрогнула в её пальцах, когда та при большом стечении народа вставляла её в информационный терминал, чтобы получить ставшее благодаря мне достоянием гласности предупреждение о готовящемся на нашу планету вторжении… Сейчас ей, наверное, где-то девятнадцать… И общинные активисты Кожевенников, когда говорят о ней, невольно понижают голос… Говоря о её мудрости, о её духовной силе… А другие общины завидуют – у них самих нет такой перспективной наследницы родовых традиций… И вообще, таких людей мало. А мы все обычные. Нас всех, толпу вооружённых мужчин при двух боевых катерах, способна вывести из равновесия одна-единственная самодвижущаяся ныряющая штуковина в виде трёх соединённых вместе поплавков с электронными мозгами не первой технологической свежести. Да ещё двое мелких хитрецов, которых самих перехитрили хитрецы посерьёзней… Но даже эта история, этот малозначительный эпизод нарастающего с годами противостояния, который, по всем оперативным соображениям, не будет иметь прямого продолжения, – это слишком много для нас. И потому мы молчим, не двигаемся с места. Хотя худо-бедно то, что требовалось сегодня ото всех нас вместе и от каждого в отдельности, уже сделали…

Я понимал, что все невольно оттягивают тягостный момент. Когда нужно будет завернуть этих двоих в брезент… Получится два больших тяжёлых свёртка – один побольше, другой поменьше.

Потом один из этих свёртков – тот, что побольше – упокоится в безымянной могиле. Где-нибудь здесь, неподалёку, на склонах прибрежных холмов… А другой свёрток ждёт далёкое путешествие в верховья реки, на добрую тысячу километров выше столицы. В глухие районы, где только рыбаки да охотники и живут… Там девочку вручат суровым мамкам из родового ядра, и будет она трудиться, как все девочки её возраста – распутывать сети, чистить рыбу, стирать… Ничего, потерпит до совершеннолетия…

– А какова будет официальная версия? – нарушил тягостное молчание майор с Западной площадки. – Никто не спасся?

– Никто не пострадал, – поправил его Сержант.

– Как это… – майор опешил. – А эта лодка…

– Не было никакой лодки, – сказал наш шеф тоном, не допускающим возражений. – Ни лодки не было, ни контрабандистов. А раз не было контрабандистов, то и адвослужба тут ни при чём…

Все удивлённо уставились на бывшего полковника спецслужб с Улла по имени Велонм Терн.

– Объект на реке расстреляли, толком не разбираясь. Может, это вообще просто старый плот был… – продолжил тот излагать подробности новой реальности.

– А ответный огонь? – прищурившись, перебил нашего шефа майор.

– А вы сами видели? – Сержант недовольно глянул на него.

– Нет… Мы вышли в район позже… – майор замялся.

– Значит, нет свидетелей! – отрезал наш шеф.

– А… это? – майор указал на отключённую транквилизатором Льету, прижавшуюся к мёртвому Ахту. Очевидно, в его голове местоимение «они» ещё не успело трансформироваться в «она», так как этот переход требовал машинального осознания смерти. Наша армия ещё не видела настоящей войны.

– Кто-то помер, нас не предупредил… – Сержант, который, видимо, успел навидаться на своём веку и не такого, только пожал плечами.

– Да и то, это если могилу отыщут, – добавил он, глянув на смотрителя Кера.

Тот молча кивнул в ответ.

– А девчонка? – похоже, майор не всегда думал, прежде чем говорить: видно было, что, задав этот вопрос, он сам же занервничал. Всем своим видом он показывал, что просто пытается просчитать последствия, а вовсе не имел в виду, что…

Сержант и Кер опять переглянулись.

– Житейские трудности во всякой общине случаются… – спокойно ответил майору Сержант. – Мало ли, у Рыбаков молодёжь безобразничала… Навели порядок по-своему, по-семейному… Так остальные здесь ни при делах.

У меня мелькнула мысль, что Велонм Терн, хоть он и с другой планеты, местные обычаи наши знает не хуже меня самого… Он уже всё продумал… Общины всегда строго пресекали неповиновение… И он знал, что никто не станет вмешиваться…

– А наболтает? – всё беспокоился майор, которому, видимо, была непривычна и неприятна практика такого прямолинейного и наглого вранья во благо. Вот уж не думал, что военные такие чистоплюи… А мне, наоборот, расклад казался привычным – в ответ на спецоперацию противника тут же началась многоплановая акция противодействия. И встречное силовое воздействие, и прямая дезинформация, и подтасовка фактов…

– Кому наболтает? – не выдержал общинный активист и, встряв в разговор старших, высказался за Рыбаков. – Кто там её слушать станет? Да и скажем, что наказана она – мало ли что с обиды по малолетству навыдумывает…

– Ладно… Я понимаю… – сдался глава военной делегации. – Раз так нужно для колонии…