«Гостья из будущего». Сценарий фильма

— А мне правнуки говорили, что теперь ничего не задают. Да, — говорит он. — Славные были денёчки в конце двадцатого века. Тебе этого не понять.

— Славные денёчки, — соглашается Коля.

— Но учти, одет ты всё–таки неправильно. На ногах должны быть сандалии. А у тебя?

— А у меня кроссовки.

— Вот именно. Кроссовок ещё не было. Их изобрели в начале двадцать первого века. — И вдруг без перехода. — Меня зовут Павел.

Развернулся и уехал.

Коля ему вслед:

— А меня Николай!

Памятник Пушкину, а значит и Пушкинская площадь возникли перед Колей внезапно. Парк оборвался открытым пространством.

Коля, увидев знакомую спину памятника, бросился к нему, как к старому знакомому.

Пушкин ничуть не изменился. Та же благородная задумчивость. И такие же, как прежде, цветы у подножия. И что ещё удивительнее, перед памятником стояла девица и читала вслух стихи Пушкина, а несколько человек, кто стоя, кто усевшись на газоне, внимательно слушали её. Коле показалось, что если бы девицу переодеть, не догадаешься, что улетел из своего времени. Хотя он неправ. Если перевести взгляд дальше, на площадь, на улицу Горького, поймёшь, что многие дома стали иными, да и сама площадь смотрится иначе. Нет улицы, по которой несутся машины, нет обычной московской толпы. Как–то всё свободнее, чище. И вместо машин — пузыри, небольшие, круглые, прозрачные, беззвучные шары. Некоторые стоят в ряд вдоль газонов, другие несутся по улице, третьи взмывают в воздух.

— Простите, — Коля подошёл к группе молодых людей, стоявших у мольбертов, — мне нужен третий автобус. Где он?

— Третий? А тебе куда? — спросил художник.

— До проспекта Мира, оттуда к космодрому.

— Гурген, где третий автобус?

— Туда иди, — отвечает Гурген.

Никто не обращал внимания, как одет Коля; все они доброжелательны, но заняты своими делами. Коле хочется как–то показать свою исключительность. Он понимает надо молчать… Но не удерживается:

— В моё время не хуже писали, — говорит он художнику.

— Твоё время, это когда? — Художник несколько обижен. — Ты современник Леонардо да Винчи?

— Нет, — скромно говорит Коля. — Я современник Гагарина.

— Ты хорошо сохранился.

— Не верите, не надо, — Коля пошёл, куда ему показали художники, но внезапно увидел на газоне тумбочки. Он уже знал, что это за тумбочки, и соблазн поесть мороженого будущего привёл его к одной из них. Коля нажал на кнопку, как это делал старик Павел, и из тумбочки выскакивает мороженое.

Коля ест. На лице — удовольствие, даже зажмурился. Когда открыл глаза, замер с открытым ртом.

К нему шли — и он это понял — настоящие инопланетяне. Один из них был чрезвычайно высок и худ, выше баскетболиста, одет в длинную, до земли, тогу, а на голове нечто вроде короны с антеннами. Второй — наоборот, карлик, красного цвета, в чём–то вроде красных лат. На голове прозрачный шлем — явно не дышит кислородом.

Зелёный вынул откуда–то небольшую книжку–разговорник и сказал:

— Есть один вопрос. Спасибо. Надо Музей Пушкин. Знаете, пожалуйста.

— Да… — Коля вышел из шока. — Вам какой — изобразительных искусств или который на Кропоткинской?

Зелёный оборачивается к своему спутнику и издаёт трель. Тот подставляет ухо и, выслушав, щёлкает что–то в ответ. Тут Коля замечает, что в руке зелёного букет цветов.

— Арбат, — говорит, наконец, зелёный, — дом есть, где он жил маленький, пожалуйста.

— Этот ещё не открыт, — говорит Коля.

Снова пришельцы обмениваются странными звуками.

— Но есть другая информация! — Зелёный не согласен.

— Вы лучше этих спросите, — говорит Коля. — Я давно в Москве не был, — он показывает на художников.

Пришельцы направляются к художникам, но тут Коля не выдерживает. Он бросается за ними следом:

— А вы, простите, откуда?

— Откуда? Откуда? — Зелёный роется в книжечке.

Вдруг глухим голосом сквозь шлем красный отвечает:

— Альфу Центавра знаешь? Тамошние мы.

Коля смотрит им вслед.

Зелёный наклоняется к постаменту памятника Пушкину и кладёт на него букет цветов, а красный спрашивает о музее у художников.

— И ныне дикий тунгус, и друг степей калмык, — говорит сам себе Коля.

Тут он видит автобусы.

Не знал бы, никогда не догадался.

Правда, Коля ожидал, что увидит нечто обтекаемое, удивительное. А автобусы — их несколько посреди площади — оказались сооружениями, никак не приспособленными для больших скоростей. Словно их создатель насмотрелся на старинные кареты или первые трамваи. По–своему они были красивы, но красота никак не соответствовала двадцать первому веку в понимании Коли. Но никаких сомнений в том, что это именно автобусы, — не было. Над каждым из них была вывеска. «Автобус № 3» — увидел Коля. «Площадь Пушкина — Проспект Мира».

Автобус, видно, только что подошёл — люди выходили из него, другие входили через заднюю дверь.

Коля испугался, что автобус уйдёт — неизвестно, как часто они ходят в будущем. Он бросился поперёк площади бегом и чуть было не попал под пузырь, который взмыл вверх, избегая аварии.

Но Коля успел.

Он чуть не сшиб старушку со скульптурной головой Афродиты в руках, вошёл за ней в автобус. И остановился в дверях…