Гостинец из будущего

   Едва она укатила, милая администраторша превратилась в стерву. Разговаривать стала брезгливо, через губу, презрительно морщась. Дескать: много вас тут, желающих пожить на халяву. Устроили тут шалман для всякой шпаны. Сдать бы, мол, вас куда положено, пусть там отмывают и от вшей лечат.

   Дело происходило в кабинете администраторши, без свидетелей, вот она и изгалялась.

   - Заткнись, - веско сказал Толян и водрузил на стол перед её носом свою большую потертую сумку, которая до этого Бог знает где только ни стояла.

   - Четыре номера, - объявил он, вытащив из сумки запечатанную пачку зеленых и пошлепав ею по ладони. - С ванной, с биде, с ужином и шампанским. Пришлешь человека, пусть снимет мерки. К утру чтоб готова была новая одёжка, фирменная. Будет не фирменная, взыщу.

   Говорил он коротко, отрывисто, как с каким-нибудь быдлом. И администраторша вновь стала приветливой и милой.

   - Четырех номеров не будет, э-э, сударь, - сказала она. - С указанными параметрами будет всего лишь два. Есть без биде, но там уже живут.

   - Выгони, - распорядился Толян.

   - Это невозможно, - сказала она. - Ответственные работники.

   - Выгони.

   - Это будет дорого стоить.

   - Сколько?

   - Двести долларов сутки, - краснея, произнесла администраторша.

   - Заметано, - сказал Толян...

   Сонного Кольку, который спал на ходу, уложили в кресло-кровать, после чего Маша со Светой перебрались на кухню.

   Квартира у Маши была маленькая, чистенькая, на шестом этаже шестнадцатиэтажного дома. Окно в кухне было распахнуто настежь, легкий сквознячок колыхал тюлевую гардину. Внизу во дворе орали пацаны, сгущающиеся сумерки уже мешали играть в футбол.

   Разговор шел о том, о сем, этакий необременительный, отвлекающий от проблем трёп под чашку остывающего терпкого чая.

   Порой Света, которой очень нравилась и уверенная в себе Маша и эта сияющая чистотой кухонька, ловила себя на мысли, что завидует. Завидует, что люди могут жить так спокойно и уютно, а она не может. И квартира есть побольше этой, и чемоданы денег, на которые можно купить дворец, нету главного - спокойствия. Которое ушло, как только ушел Игорь.

   Всякий раз, когда Света думала об Игоре, она мрачнела, замыкалась в себе, и Маша начинала её тормошить.

   Света возвращалась из своей оцепенелой задумчивости, а Маша говорила ей, успокаивая:

   - Да вернется он. Все всегда возвращаются. Не война ведь.

   - Может, хуже, чем война, - вздохнув, отвечала Света. - Мы же не знаем. Ты извини, что я такая... квёлая. Навязалась тебе на шею.

   - Вот только этого не надо, - говорила Маша. - Я же не чурбан какой-нибудь. Я же понимаю.

   Незаметно прошел час, мальцы во дворе угомонились. Поднялся ветер, шумя листвой стоящих внизу лип и тополей, и Маша прикрыла окно.

   Разговор у них теперь шел о молодняке, и Маша очень опасалась, что нынешние реформы (так сказать реформы) молодежь исковеркают, потому как всё и вся начинает заменяться золотым тельцом.

   Наплевать на искусство, на культуру, на науку. Главное - любым способом нахапать. Примеры перед глазами: олигарх хапает, не имея за душой ни таланта, ни элементарных способностей, а писатель, художник, ученый сидят на бобах. Родители, окончившие институты, также сидят на бобах. Так какой смысл учиться? Зачем напрягать извилины? Страшненькая мораль, подленькая мораль - всё сводить на голые деньги. Деньги - всего лишь эквивалент труда и не более. Сначала должен быть труд, а нет труда - нет денег. Труд - это лошадь, деньги - телега. Больше телега - больше труда, чтобы её свезти. Верно ведь? А у нас, как у дураков, телега впереди лошади. Запрягли! Экие умельцы.

   - А если нашел сверточек? - сказала Светлана. - Тоже ведь без труда.

   - Сверточки на дорогах не рассыпаны, - отозвалась Маша. - Это как лотерея: есть везение - нету везения. Мне вот не везет, приходится рублик за рубликом зарабатывать.

   - Погоди-ка, - сказала Светлана и принесла из коридора туго набитую хозяйственную сумку.

   - Считай, что нашла свой сверточек, - произнесла она, открыв сумку. Наружу, будто выталкиваемые какой-то силой, выплыли пачки запечатанных сторублевок. - Половина твоя.

   - Игоревы? - спросила Маша, покосившись на деньги.

   - Да, - ответила Света. - Ты как будто не рада?

   - А чему радоваться-то? - сказала Маша. - Их бы на экспертизу. Наверняка поддельные.

   - А вот и нет, с печатного станка, - возразила Света. - Таких станков пока не делают. Но будут.

   - Заманчиво, - сказала Маша. - Только ведь у нас как? Купишь чего - сразу начинают доставать: почему такие расходы, что превышают доходы? Налоговая, то-сё. Из органов, естественно, турнут. И что дальше?

   - Э-э, не вешай лапшу, - совсем по-цыгански сказала Света. - Тут тебе лет на двадцать хватит. Зачем тебе органы?

   И подмигнула.

   Вот это совсем другое дело. Вот такая Света Маше нравилась.

   - Ты и мертвого уговоришь, - сказала Маша. - В самом деле, не ворованное же. И не взятка, потому как от чистого сердца. Не взятка?

   - Обижаешь, начальник.