Государь

Но великий князь опасениям Духарева не внял. Изменился Владимир. Вопреки своему обыкновению он даже и не думал о том, как побыстрее новую жену в постель завалить. Планы строил: вернувшись, государство обустроить да народ свой к Христу привести. А об Анне говорил с уважением и нежностью. Общались они лишь один раз, недолго и через переводчика, но Владимир был окончательно покорен. Не думал Духарев, что великий князь киевский способен на подобные чувства. Похоже, он считал свою невесту не женщиной, а ангелом.

Робкий намек Сергея на то, что не худо бы с будущей женой здесь, в Констанинополе, и обвенчаться, отверг. Желал, чтобы акт сей на его земле произошел. А то непонятно выйдет: будто не Владимир жену себе берет, а она – его.

Всё распланировал великий князь. С зодчими ромейскими договорился: будут в Киеве храм строить – по византийскому образцу. В нем и обвенчаются. Так по чести.

– А если с Анной до того времени что случится? – осторожно поинтересовался Духарев, не рискнув заявить в лоб, что Василий Второй может и передумать насчет выполнения главного обязательства.

– Быть того не может! – отверг великий князь сии подозрения. – Над Анной – Рука Божья. Обережет. Так что собирайся, воевода! Корабли для нас готовы. Через три дня уходим.

– Я бы остался, – возразил Духарев, понимая, что Владимира не переубедишь.

Договор подписали. Клятву на Кресте принесли. Значит, так тому и быть. Владимир, душой и разумом познавший Христа, даже и мысли допустить не мог, что от такой клятвы можно отступиться.

И еще он жаждал поскорее начать реформы.

И принести свет, обретенный под сводами Святой Софии, на отчую землю.

– Я бы остался…

– Оставайся, коли нужда есть, – разрешил Владимир. – Но долго не задерживайся. Знаю теперь, что у тебя и здесь богатства несметные, однако нужен ты мне. Ты рядом стоял, когда я Бога Истинного узрел. Значит, место твое – тоже со мной рядом. А что дом у тебя здесь богаче, чем в Киеве, так только скажи: и возведут тебе еще лучший! Пусть моря из его окон и не видно будет, но Днепр наш тоже не в болото впадает. И воздух куда как чище!

Духарев улыбнулся. Насчет воздуха великий князь в самую точку попал. И не только в физическом смысле.

– Не задержусь надолго, – пообещал он. – Слово!

Через три дня, как и планировалось, дружина русов с изрядной добычей погрузилась на ромейские корабли. Число ее уменьшилось почти на тысячу человек. Более семи сотен полегло в двух битвах. И еще человек триста, в основном нурманов Сигурда, остались в Константинополе. На службе у Василия Второго. По согласованию с Владимиром, само собой.

Но места на кораблях не пустовали. Взамен Владимир прихватил с собой чуть ли не тысячу ромеев. Главным образом – духовного чина. Но были и зодчие. А также прочие мастера, владеющие полезными профессиями.

На прощание великий князь обнял Сергея. Не по-княжьи, а крепко – как родича. И напомнил, что ждет его вскорости. Не позже серпня[56].

Духарев пообещал. Изначально он предполагал задержаться в Константинополе максимум еще на неделю. Исключительно для того, чтобы поглядеть, какие ветры подуют в ромейской столице после отплытия русов.

Но позавчера Духарева навестил придворный евнух и сообщил, что василевс не хочет, чтобы спафарий Сергий отплыл вместе с русами.

У Сергея тут же возникло острое желание покинуть Константинополь именно с русами. Хрен знает, чего ждать от человека, который одного врага сажает на кол, а другого, напротив, прощает и берет на службу… Что, впрочем, не гарантирует светлого будущего, потому что настроение императора может и перемениться, а вот смертная казнь – это уже необратимо.

Авантюрная жилка в характере Духарева была весьма развита. А на том месте, где у большинства людей находится чувство самосохранения, у Сергея за десятилетия воинской службы наросли не меньшие мозоли, чем на ладонях.

Конечно, он остался.

Глава 14

О царских подарках

«Малый прием» – так это вроде бы называлось. Тот же Тронный зал с рычащими львами, поющими птицами и императорским «насестом» с лифтовым механизмом.

Однако без обычной толпы придворных, забитых зрителями галерок и прочей имперской мишуры.

Хотя народу и сейчас присутствовало немало. Соправитель Константин, младший брат Василия Второго, четыре логофета, два магистра, архиепископ с парочкой присных, кое-кто из столичной знати, дворцовые евнухи, разряженные по-попугайски… В общем, если навскидку – человек тридцать. Не считая охраны.

Сергей вошел. Опустился на колено, обойдясь без церемониального ползания. К чему унижаться попусту? Если Василий намерен его наказать, то накажет несмотря на все эти черепашьи маневры. Если же Сергей императору всё еще нужен, то нарушением этикета можно пренебречь.

Духарев поклонился и застыл в ожидании под негодующим взглядом препозита священных покоев[57]. Однако, так же как и в прошлый раз, никто не приказал страже, чтобы разложили наглого спафария, как положено, крестиком на полу. Добрый знак.

Вопреки традиции львы не зарычали и трон императорский к потолку не вознесся.