Государь

Он изумленно посмотрел на нее. Когда они только-только проснулись нынче утром, она реагировала иначе.

– А как насчет…

– Это иное дело, – холодновато отозвалась она и снова переключила внимание на обстановку ниже по склону.

Ей ничего не удалось разглядеть среди зелени и камней, но по доносящимся звукам она поняла, что на них надвигалось множество вражеских солдат. Ударил еще один залп, рикошетя от камней, задевая стволы и листья, вонзаясь в руки и лица.

– Мы в беде, – зло бросила она. – Нас предупредили недостаточно рано для надлежащей подготовки к обороне. Наши люди рассыпаны по всему холму.

– Думаешь, мы окружены?

– Чтобы целиком окружить этот лагерь, им понадобится не меньше пяти тысяч воинов, а если бы к нам подходили такие силы, уж мы бы их увидели.

– Значит, мы можем отступить.

– Мы с тобой можем, у нас есть лошади. Наши новобранцы тоже могут убраться с холма, но как только они окажутся на ровной почве, четты сразу погонятся за ними и порубают их.

– Они могут сдаться.

– А ты принял бы чью-то капитуляцию после того, как перебили одну из твоих колонн?

– Нет, – тяжело вздохнул Гален. – Но у новобранцев больше шансов, чем ты говоришь. Они могут скрыться в лесу – там четтам тоже придется преследовать их пешими – а наши бойцы местные.

– Не знаю… – покачала головой Чариона.

– Что произойдет, если мы останемся здесь?

– Мы погибнем, – признала она. – Как нам следовало погибнуть еще в Даависе.

– Невероятно трудно сказать что-то более глупое и бессердечное, – отозвался Гален.

Она коснулась его лица.

– Да, извини. Нам нужно спасти как можно больше этих фермеров и селян. Если бы только у нас нашлось побольше времени для работы с ними, я смогла бы кое-чего добиться с их помощью.

– Ты уже добилась. Мы пообкорнали шерсть степному волку, и если повезет, это еще может сойти нам с рук. – Он рискнул выглянуть из-за куста. – По-прежнему чисто. Иди направо, передай приказ. А я пойду налево. Встретимся на другой стороне холма и спустимся к лошадям.

Чариона кивнула, наклонилась и быстро поцеловала Галена в губы.

– По-моему, я люблю тебя, – взволнованно сказала она, а затем исчезла.

– Спасибо, – ответил Гален пустому воздуху и направился в противоположную сторону.

Линан глядел на кровь на своих руках. Она потемнела и скапливалась в линиях его ладоней, пока руки не стали выглядеть, словно исчирканные красной паутиной.

– Стрелы оказывают действие, – сказал сидящий рядом с ним Эйджер, ни к кому конкретно не обращаясь.

Гудон хмыкнул, соглашаясь с ним, но Линан проигнорировал его. Он был поглощен цветом своих рук. Кровь запеклась и у него под ногтями. Он с любопытством понюхал кончики пальцев.

– Кровь священника, – пробормотал он про себя.

Она пахла ничуть не иначе, чем любая другая, и это разочаровывало. Он ожидал от нее чего-то особенного, отдающего чем-то священным. Линан вспомнил, как священник истекал кровью после того, как он заколол его. Сперва он был потрясен собственным поступком и обилием крови, но потом потрясение сменилось ужасной, тайной радостью, и ему на долю мгновения стало понятно желание Силоны напиться теплой крови.

– Линан, уже почти пора, – напомнил Эйджер.

Линан посмотрел на него, моргнул. Его друг был немного расплывчат. Он снова моргнул.

– Что?

– Атаковать. Запас стрел у нас не безграничен.

– Конечно, – вспомнил Линан, а затем крикнул: – Довольно! – Четты тут же отложили луки. Он повернулся к Эйджеру. – А теперь посмотрим, окупится ли твое обучение Красноруких и клана Океана владеть гладиусом.

– Окупится, – уверенно предсказал Эйджер, обнажил гладиус и поцеловал клинок. Он встретился взглядом с Линаном. – Только прикажи.

Линан обнажил собственный меч и встал.

– На холм! – прорычал он.

Его призыв поддержал кровожадный волчий вой почти двух тысяч четтов, когда те последовали за Линаном, Эйджером и Гудоном вверх по склону. На них обрушился град стрел, некоторые находили цели, но их было недостаточно, чтобы замедлить атаку. Четты врезались в первое спешно организованное кольцо защитников, словно поток, легко перевалили через него, закалывая всех, кто оставался драться, выкрикивая проклятья тем, кто убегал.

Линан остановился оглядеть вершину и увидел, что защитники повсюду бегут, но в их бегстве проглядывал некоторый порядок. С миг он опасался засады, а затем сообразил, что у них не было времени устроить ее. Им приказали бежать. И они уходили от него, от его мести. В нем вскипел гнев. Пронзительно закричав, он бросился в погоню, прыгая по камням, перелезая через валуны, которые остановили бы любого другого. Он обрушивался на двух-трех убегающих разом, коля мечом в одной руке и кинжалом в другой, а затем несся к следующей группе. Слух о нем бежал впереди него, вызывая вопли страха и отчаяния, и он использовал их, выслеживая и убивая вопивших. Он добрался до вершины раньше остальных и посмотрел вниз, на другой склон.