Государственный переворот

Но больше всего, вне всяких сомнений, публику интересовала Черная Африка, и зачастую этот интерес был весьма эмоциональным. Распад колониальных империй Великобритании и Франции тогда еще продолжался, и новые африканские страны были самыми новыми в мире. Их ужасную нищету не могли полностью скрыть живописные ландшафты, а практически полное отсутствие образованного класса общества бросалось в глаза. Однако на Западе лишь немногие правые экстремисты и еще меньшее количество специалистов по Африке «старой школы» утверждали, что независимость африканским странам была предоставлена слишком рано. От этого незначительного меньшинства отмахнулись как от расистов и реакционеров. Просвещенные круги на Западе были абсолютно уверены: силу новым государствам даст свежая энергия народа, освободившегося от летаргии колониального господства; молодежь этих стран скоро получит образование и станет техническими специалистами, профессионалами и государственными служащими; при условии некоторой помощи Запада можно ожидать резкого ускорения экономического развития, а это, в свою очередь, вскоре устранит отсталость и бедность, вызванные колониальной эксплуатацией. Более того, нам говорили о моральном превосходстве этих новых государств. Молодые лидеры-идеалисты, которые боролись за независимость, должны были стать важной идейной силой на мировой арене.

Будучи студентом Лондонской школы экономики, автор настоящей книги слышал все эти рассуждения, звучащие как истина в последней инстанции. У меня не было никакого желания пополнить ряды небольшой кучки правых, которые выступали против распада британской колониальной империи. Однако я считал, что описанная выше общепризнанная точка зрения безнадежно далека от реальности; наши лучшие умы, казалось, теряли всякую способность к критическому осмыслению, когда речь шла о «третьем мире». Здесь не место рассуждать о скрытых эмоциональных причинах, которые могли бы объяснить такую явную неудачу интеллекта. Бесспорно лишь то, что оптимистичный взгляд на будущее «третьего мира» был очень широко распространен, хотя все очевидные факты полностью ему противоречили.

Меня заставила усомниться в будущем этих государств и ценности их вклада в международную жизнь вовсе не их бедность. Бедность не всегда тормозит культурное или социальное развитие, и в любом случае у некоторых из самых малообещающих в этом смысле стран было потенциальное богатство в виде нефти. Что касается отсутствия необходимых административных структур, оно, конечно, тоже не было фатальным недостатком: мало что разрастается столь же быстро, как государственный бюрократический аппарат. И даже чувства, которые испытывали бедняки, когда СМИ говорили им о тех немногих, что купаются в роскоши, казались мне не столь уж опасными. Представлялось, что «революция растущих ожиданий» – еще один слоган, придуманный западными интеллектуалами для оправдания грядущих лишений, – осталась нереализованной.