Государство

Переход власти от царя к народу (демосу) важен для нас прежде всего тем, что вместе с нею к народу переходят и средства, скажем так, интеллектуального производства – если при царе письменность и вообще ученость обслуживала единоличную власть и была с нею неразрывна, то в полисе при демократии эти прерогативы стали общим достоянием, общим – как само государство – делом. Рациональность как таковая переместилась из герметичного, закрытого, как мифический мир, царского дворца на широкую, размашистую агору. Действительно, исторически знание и власть всегда ходят парой. Став достоянием многих, рациональность вступила с самой собою в критические и агональные отношения, что стало ключевым импульсом для зарождения философской практики. Мифологический монолог сменяется демократическим и философским полилогом. Вот что пишет об этом Вернан: «Для системы полиса прежде всего характерно необычайное превосходство слова над другими орудиями власти. Слово становится главным образом политическим инструментом, ключом к влиянию в государстве, средством управления и господства над другими»[3]; «Политическое искусство состоит, по сути дела, в умении владеть речью; и

логос с самого начала осознает себя, свои правила, свою эффективность через политическую функцию»[4]; «Знание, нравственные ценности, техника мышления выносятся на площадь, подвергаются критике и оспариванию. <…> Отныне дискуссия, аргументация, полемика становятся правилами как интеллектуальной, так и политической игры»[5]

; «Законы больше не навязываются силой личного или религиозного авторитета: они должны доказать свою правильность с помощью диалектической аргументации»[6].

Выходит, что полис как новое политическое устроение является первостепенным условием для нами искомого перехода от мифа к логосу, для самого зарождения философии и науки или философии как науки. Полис и есть необходимый контекст для данного текста. С этого момента и до наших дней в той мере, в какой верно, что начало имплицитно сопровождает свое продолжение, верно и следующее: какими бы путями ни шла философия, в ней самой и вместе с нею движется и политика. Разъять эти практики не представляется исторически возможным, как не отделить друг от друга, к примеру, становление международной торговли и унифицирующее развитие вычислительных практик.

* * *

Полисный строй имел вариации, но нам важно выделить самые общие его характеристики. Прежде всего, классический полис строится вокруг города как центра политического сообщества (при этом важно иметь в виду, что современный город и город античный сильно различаются). Именно это подразумевают, когда характеризуют полис как город-государство.

Второе слово в этой понятийной связке подчеркивает политический суверенитет античного полиса. Но помимо этого полис, что важно, является и религиозной общиной. Третий существенный момент наряду с гражданским и религиозным – это момент военный: в полисе нет регулярной армии, но каждый гражданин со всеми необходимыми оговорками (пол, возраст, имущественное положение) служит потенциальной боевой единицей. В итоге наш город-государство представляет собой политическое, религиозное и военное единство с городским центром[7]

.

В свою очередь одним из сакральных центров самого города является агора, на которой, по указанию Вернана, и разворачивалось движение ранней рациональности. Вне этого движения невозможно представить себе славные Афины Перикла, зарождение профессионального философствования среди странствующих софистов, которые в V в. до н. э. отнюдь не считались какими-то лживыми подлецами, как часто – и совершенно неверно – нам, очарованным платонизмом, представляется из нашего далека; без этого не было бы завсегдатая агоры Сократа и знаменитых его учеников – Антисфена, Федона, Евклида и многих других, а среди них и великого Платона, давшего настоящий старт философии в традиционном смысле этого слова. Но как же так вышло, что этот Платон, который был детищем античного полиса, в следующем, IV в. до н. э., уже после трагической смерти Сократа, захочет пересмотреть политические приоритеты и придет к выводу, что полисное устройство на самом деле не благо, но зло и следует заново и с чистого листа сочинить проект идеального политического устройства, на этот раз истинный, цельный и несокрушимый?.. Само это видимое противоречие подсказывает нам, что европейская политическая мысль начинается с какого-то очень странного скандала, инициатором которого и был великий Платон, поставивший под сомнение ценности, вроде бы унаследованные им от учителя, которого и при очень большом желании не заподозришь в симпатии к авторитарным политическим режимам.

* * *