Готамерон. Часть I (СИ)

Парень сказал это, глядя куда-то в сторону. Анабель последовала его примеру, рассмотрев среди кустов постамент со статуей Нисмасса. На мощеной площадке возле дороги стоял позолоченный истукан. Фигура в плаще, со связанными веревкой запястьями, по традиции была обращена грудью к свету. Пальцы на обеих руках были растопырены, со слов стариков, чтобы придать сходство с солнечными лучами. Лицо созидателя скрывал безразмерный капюшон. Простая мантия ничем не отличалась от мантии демонессы Нигмы, которую они с Еленой видели в городе, когда посещали ротонду тамошнего нигманта.

Статуи, подобные этой, были расставлены по всему острову. Охотники находили их даже на севере, а крестьяне откапывали на полях. Точно неизвестно, как они появились на Миркхолде. Нисманты утверждали, что их установили первые колонисты, пытаясь таким образом защитить остров от зла, а простолюдины наивно полагали, что это дар Нисмасса.

Подойдя к постаменту, Оливер как обычно преклонил колено перед статуей и начал молиться. Анабель встала рядом, закинув копье за спину. Каждый раз, когда Оливер начинал свои тщедушные бдения, ей хотелось треснуть его по голове. Молитву она считала бесполезной тратой дыхания, чем-то наподобие горячечного бреда. Хотя некоторые и впрямь думали, будто слова, обращенные к позолоченному истукану, могли как-то им помочь.

Отдав дань уважения Нисмассу, Оливер стал просить благословения всего, что могло повлиять на жизнь окружавших его людей.

— Нисмасс, благослови память моих предков, — шептал парень, закрыв глаза. — Нисмасс, благослови силу отца моего…

— Говорят, если пожертвовать ему тысячу золотых, он приподнимет плащ и позволит чмокнуть себя в задницу, — давясь со смеху, произнесла она.

Оливер не реагировал, но голос его заметно потяжелел.

— Нисмасс, благослови очаг моей матери. Благослови крышу дома моего.

— Благослови сапоги мои, Нисмасс! — нараспев произнесла Анабель. — Давай вместе. К вечеру управимся. Благослови деревья, благослови горы, благослови небо, благослови воду, благослови…

— Нисмасс, благослови сердце моей возлюбленной.

— Мое сердце в порядке, Нисмасс. Не слушай его!

Вскинув копье, она прицелилась и нанесла удар острием прямо в бронзовый лоб божества.

— Ты забыл бабушку!

Раздался мерный звон, от которого Оливер вздрогнул. Через мгновение сын крестьянина был уже на ногах. Анабель кокетливо улыбнулась и шаркнула ножкой. Оба посмотрели на крошечную точку, оставшуюся на капюшоне в том месте, где у статуи предположительно был лоб.

— Что с тобой? Ты ведешь себя как ребенок! — накинулся на нее Оливер.

— Ребенок? Я на год старше тебя! А вот ты ведешь себя как дурак. Стоишь на солнцепеке и бубнишь какую-то ерунду.

— Неужели нельзя подождать, пока я помолюсь?

— Зачем? Боги давно оставили нас. Мы теперь сами по себе и заслужили право быть свободными.

— Причем тут свобода и Нисмасс? Стратталитет не дает нам право выбирать. Мы — те, кто мы есть по праву рождения и по воле короля.

— Скажи это муравьям!

Упоминание о мятежных крестьянах заставило Оливера поморщиться. Муравьи прятались в лесах рядом с долиной и жили среди батраков на фермах. За сорок пять лет с момента казни Тайлера, враги Лендлорда так себя и не показали. Сейчас у них даже лидера не было. Все что они делали, — совершали мелкие кражи и славили своего мертвого героя, обещая однажды вновь взяться за оружие.

— Муравьи одной ногой в могиле.

— Много ты знаешь. Придет время, и они поднимут мятеж.

— Пусть так. Что с того? Они тоже молятся у алтарей. Мы все это делаем по воле Нисмасса и короля.

— Я живу не по их воле! Я вообще не выбирала где и кем родиться, — произнесла она сквозь зубы. — И, да, еще я женщина! Не забудь закон о превосходстве. Благодаря этому дерьму у меня нет права даже помочиться.

— Довольно, Анабель!

— А ты забыл, что свободу воли человеку даровала Нигма? Так проповедует старый нигмант в городе. Она наша прародительница, а не этот солнечный ублюдок. Следуя его законам, ты нарушаешь заветы другого божества. Ну не глупо ли?

— Хватит! В Магории о свободе говорят только бунтовщики, отщепенцы и служители Ниргала. Кем из них ты хочешь стать?

— Всеми сразу и никем.

— Нет! Это невыносимо… — воскликнул он, ударив себя ладонью по лбу.

Оливер повернулся и, раздвигая копьем кусты, ушел с дороги. Анабель побрела за ним, напоследок показав язык позолоченной статуе. Крестьянину было хорошо. Он родился мужчиной, созданный по образу и подобию двух братьев. Она же была воплощением Нигмы, которая, хоть и подарила миру людей, но прежде сама была зачата Нисмассом и Ниргалом.