Готические истории

– Ладно уж, будь по-вашему, только вот что: пусть со мной останутся старина Купер да лесник Дик. И пусть не спят ночами, а то мне нельзя оставаться одному. И вы, доктор, тоже останьтесь ненадолго. Вот поправлюсь немного и перееду в город. Скучно здесь стало с тех пор, как я ничего не могу делать по-своему. Там я заживу получше, поняли? Вы слышали, что я сказал, и можете смеяться сколько хотите. Все равно пойду к священнику и женюсь. Люблю, когда надо мной смеются, черт бы их всех побрал, это значит, что я прав.

Опасаясь, что пациент действительно устроит все так, как задумал, доктор прислал из больницы графства пару сиделок и вечером отправился в Джайлингден, чтобы встретиться с ними. Старому Куперу было велено остаться в гардеробной и сидеть там всю ночь, к вящему удовольствию сквайра, пребывавшего в состоянии непонятного возбуждения. Он был очень слаб, и, по словам доктора, ему грозила лихорадка.

Вечером пришел священник, седой добродушный старичок, настоящий «книжный червь». Он допоздна беседовал со сквайром и молился вместе с ним. После его ухода сквайр подозвал к кровати сиделок и сказал:

– Тут иногда приходит один мужик, так вы его не бойтесь. Он заглядывает в дверь и машет рукой. Тощий такой горбун в трауре, в черных перчатках. И лицо у него тощее, желтое, как доска. Иногда улыбается. Не выходите вслед за ним и внутрь не зовите, он ничего не скажет. А коль рассердится на вас, все равно не бойтесь, он вас не обидит. Постоит-постоит, надоест ему ждать, и уйдет. Слыхали, что я сказал: не зовите его и следом не выходите! Смотрите не перепутайте!

Когда сквайр закончил свою речь, сиделки отошли в сторону и шепотом посовещались со старым Купером.

– Господь с вами! Нет в этом доме никаких сумасшедших, – запротестовал он. – Никого нет, кроме тех, кого вы видели. Мастеру Чарльзу разве что лихорадка мозги повредила, а так больше никого нет.

Ночью сквайру сделалось еще хуже. Он метался в лихорадке, болтая обо всем на свете – о вине, о собаках, о стряпчих, а потом вдруг принялся разговаривать со своим братом Скрупом. Едва он начал говорить, сиделка, миссис Оливер, услышала, как снаружи на дверную ручку тихо легла чья-то рука.

– Господи Боже! Кто там? – вскрикнула она и вспомнила о зловещем горбуне в трауре. С замиранием сердца она ждала, что он вот-вот заглянет в дверь, улыбнется и поманит рукой. – Мистер Купер! Сэр! Вы здесь? – кричала она. – Подойдите сюда, мистер Купер, пожалуйста, скорее, сэр, скорее!

Старый Купер, дремавший у камина, вышел, спотыкаясь, из гардеробной, и миссис Оливер в ужасе бросилась к нему.

– Там, в дверях, человек с горбом, мистер Купер, он хочет войти!

Сквайр стонал в забытьи и что-то бессвязно бормотал.

– Нет, нет, миссис Оливер, не может быть, нет в доме никакого горбуна. Что там говорит мастер Чарли?

– Он то и дело повторяет «Скруп», не знаю уж, что это такое, и… и… тс-с-с! слушайте! Опять кто-то трогает дверную ручку. Ай! Голова в дверях! – громко завизжала сиделка и, трепеща, вцепилась в Купера обеими руками.

Пламя свечи затрепетало, у двери заплясала неверная тень, напоминавшая человеческую голову на длинной шее, с крючковатым острым носом, которая словно кивала, то заглядывая в комнату, то исчезая.

– Не говорите глупостей, мэм! – вскрикнул Купер, побледнев, и изо всех сил встряхнул перепуганную сиделку. – Говорю вам, это всего лишь свеча шалит, и больше ничего! Вот, видите? – Он поднял светильник. – В дверях никого нет, и, если вы меня отпустите, я схожу и посмотрю.

Вторая сиделка спала на диване. Миссис Оливер разбудила ее, чтобы не было страшно оставаться одной, а старый Купер распахнул дверь. За ней, как он и ожидал, никого не было, однако за поворотом галереи мелькнула смутная тень, похожая на ту, что только что кивала у порога спальни. Дворецкий приподнял свечу – тень, как показалось, махнула рукой.

– Это тень от светильника! – заявил Купер, решив не поддаваться панике. Со свечой в руке он пошел по коридору. Там никого не было. Он не удержался и заглянул за угол – в конце длинной галереи мелькнула та же самая тень. Сделал шаг вперед – тень точно так же махнула рукой и исчезла.

– Пустое! – сказал Купер. – Всего лишь тень от свечи. – Он пошел дальше, отчасти сердясь, отчасти пугаясь странной настойчивости, с которой маячила впереди уродливая тень – а он не сомневался, что это и вправду всего лишь тень. Едва он приблизился к месту, где видел ее мгновение назад, как тень словно сгустилась и растворилась в резной створке старинного шкафа.

На средней створке этого шкафа была вырезана выпуклая волчья голова. Свет упал на нее, и непокорная тень возникла снова, столь же уродливая, как минутой раньше. Сверкнул отраженным блеском звериный зрачок, оскалилась чудовищная пасть. Взору испуганного дворецкого предстал длинный острый нос Скрупа Марстона, яростным взглядом впился в него горящий глаз.