Готический роман. Том 1

– Ты зачем сюда приперся на мою голову? – зашипела она. – Убирайся сейчас же!

Но я и не подумал убираться, а повернулся к ней спиной и пошел к автомату. Тогда она крикнула Эльзе:

– Ты не можешь выставить отсюда моего болвана? Он мешает мне работать!

Но Эльза сразу поняла, что я не мешаю мамке собирать кружки, а мешаю ей заманивать Дитера своими дурацкими рассказами. Поэтому она не стала меня выгонять, а только спросила:

– А деньги у тебя есть?

Я вытащил из кармана полную пригоршню монет и показал Эльзе. Она мельком посмотрела на мои деньги и сказала, не выпуская изо рта сигарету:

– Раз так, иди играй.

Зато когда мамка увидела, сколько у меня денег, она позеленела от злости и двинулась прямо на меня:

– Я запрещаю транжирить! Запрещаю! Я буду жаловаться! – орала она. – Он несовершеннолетний и неполноценный!

Я быстро сунул монеты обратно в карман, а Эльза пожала плечами и начала накладывать на расставленные перед ней тарелки картофельный салат и горячие сосиски. Мамка говорила что-то еще, но я уже ее не слышал: я вдруг почувствовал, как страшно я проголодался. Я положил на стойку бумажку в десять марок, которую дал мне вчера Ури, и сказал, не глядя на мамку:

– Пару сосисок с капустой. И шмальценброт.

Эльза взяла десять марок, повернулась к мамке и сказала:

– Можешь жаловаться, если хочешь. Каждый, кто платит, имеет право получить у меня сосиски с капустой, даже если он несовершеннолетний.

Мамка у меня совсем не дура, она сразу поняла, что сегодня Эльза меня не выгонит, – просто назло ей. Тогда она отстала от меня, молча поджала губы и пошла составлять кружки на поднос.

Я был очень голодный, а сосиски очень горячие и сочные, так что я не заметил, как Дитер вышел из сортира. Я только увидел, что он стоит на коленях возле моего стола и что-то ищет. Я сперва испугался, что он подстраивает мне какую-нибудь пакость, но он вытащил из-под стола птичку с красными крылышками и поднялся на ноги. В кулаке у него была зажата еще одна птичка – с зелеными крылышками. Он остановился рядом со мной и бросил красную птичку в стену за моей спиной. Я обернулся и увидел на стене большой круглый щит, на котором были нарисованы разноцветные кольца. Над щитом висел кусок белого картона, на котором было написано зеленой краской: «Домашняя охота». В верхнем углу плаката торчали красные крылышки, и только тут я понял, что это не птичка, а маленькая стрела. Пока я рассматривал щит и плакат, Дитер бросил зеленую стрелу, но не попал даже в плакат – стрела ударилась об стену и упала на пол. Мамка хихикнула, и Дитер сказал ей сердито:

– Нечего смеяться. Просто мне надо пойти проветриться.

Он взял ружье из пирамиды у входа и вышел. Когда дверь за ним закрылась, Эльза прошипела мамке в спину:

– Слава Богу, ты еще не заводишь шашни с мальчишками из детского сада.

Мамка, не оборачиваясь, грохнула стакан на поднос и прошипела в ответ:

– Тебе просто завидно, что я нравлюсь мужчинам!

– Нравишься? – захохотала Эльза и так широко разинула рот, что выронила свою изжеванную сигарету. – Ничего себе – нравишься! Просто каждый не прочь получить у тебя свою порцию даром!

Мамка схватила поднос и помчалась с ним на кухню. На пороге она остановилась и объявила во весь голос:

– Зато у тебя никто не хочет получить свою порцию даже с приплатой!

И грохнула дверью.

Я страшно струсил, что Эльза сейчас рассердится на мамку и выгонит меня. Но она, хоть и рассвирепела, – у нее от злости даже на шее выступили красные пятна, – но почему-то на этот раз не набросилась на меня, как обычно. А наоборот, вынула из ящика с прозрачной крышкой яблочный пирог, отрезала большой кусок, положила на тарелку, полила взбитыми сливками и поставила тарелку с пирогом на стол, где я сидел, вымазывая горбушкой подливку от капусты.

– Вот тебе пирог, Клаус, – она протянула свою костлявую руку и потрепала меня по щеке так ласково, что у меня по спине побежали мурашки. – Угощайся по случаю праздника.

Рука у нее была, как ледышка, но зато пирог был что надо! Мамка покупала мне такой пирог когда-то давным-давно, когда я был совсем маленький и она еще верила, что меня можно вылечить. От этого пирога на душе у меня стало весело, я перестал беспокоиться из-за Ганса и вспомнил, для чего я целый месяц копил деньги. Я отодвинул стул, подошел к автомату и начал играть.