Готический роман. Том 1

При этом он поднял к плечу продолговатый предмет, который до того держал в руке, и Инге сообразила, что это – охотничья двустволка. Из фургона одна за другой начали выпрыгивать неловкие фигуры с поднятыми вверх руками. Значит, Ури привез в фургоне людей! Кого? Откуда? Зачем? Может, Руперт уже успел вызвать сюда «их»? Пленников оказалось пятеро. Четверых Инге опознать не могла, но рассмотрела достаточно ясно, чтобы убедиться, что Руперта среди них нет. Да и вообще вряд ли среди них был кто-нибудь из соратников Гюнтера фон Корфа – возраст не тот, слишком стары, кроме одного, пятого, которого Инге, кажется, узнала – племянника фрау Штрайх, Дитера, оболтуса и забияку. Вернее, этот испуганный парень в шутовском охотничьем костюме был бы вылитый племянник фрау Штрайх, если бы он был в своей обычной, усеянной кнопками, ублюдочной униформе из черной кожи. Пока Инге, парализованная невероятностью происходящего, по-идиотски пыталась решить, Дитер или не Дитер этот испуганный юнец в шляпе с пером, Ури открыл двери холодильника и приказал:

– Всем раздеться! Догола!

И, вероятно, в ответ на чей-то тихий вопрос, припечатал:

– Догола, я сказал! Догола! Я ведь должен убедиться, что среди вас нет евреев.

Испуганные фигуры продолжали топтаться на месте, не опуская рук. Дитер выкрикнул какой-то протест, на что Ури взвел оба курка и пригрозил:

– Никаких споров! Даю вам полминуты, потом стреляю!

Напряженные нотки в его негромком голосе немедленно заставили Инге поверить, что он и впрямь через полминуты может выстрелить. Его пленники, очевидно, тоже поверили в это: через полминуты все они, как миленькие, предстали перед Ури совершенно голые. Картина получилась довольно безобразная: их несовершенные бледные тела выглядели голубыми в свете ночных фонарей, что придавало фантастический оттенок этому и без того запредельному зрелищу.

– А теперь марш в газовую камеру! – скомандовал Ури, указывая на дверь холодильника. – Я построил ее специально для вас. Хочу посмотреть, как чувствуют себя в газовой камере настоящие арийские герои.

«Какая еще камера? Что он мелет? Он совсем голову потерял!» – затравленно думала Инге, не в силах шелохнуться. Ей даже на миг показалось, что все происходящее во дворе – просто продолжение только что привидевшегося ей дурного сна. Но увы! – ей тут же пришлось признать, что это не дурной сон, а дурная реальность. Пленники за окном унылой процессией потянулись в холодильник, голубоватый свет фонарей сиреневыми бликами переливался на неровных полусферах их голых задниц. Инге застыла у окна в странном оцепенении, и только мысли ее метались с бесконтрольной скоростью, не находя ни выхода, ни объяснения происходящему перед ее глазами кошмару. Что-то произошло между Ури и этими насмерть перепуганными чужими людьми. Что они сделали Ури? Как умудрились довести его до такого безумия?

Большая головастая тень метнулась Ури под ноги – Ральф! Только Ральфа тут недоставало! Тень руки Ури легла на тень собачьей головы:

– Видите, все организовано по правилам, даже сторожевая собака есть. Как жаль, что вы уже не сумеете выразить мне свое арийское мнение о качестве проведенной мною акции, – начал было Ури почти доброжелательно, но, видно, заметив какое-то замешательство в нестройном движении обнаженных голубоватых тел, резко приподнял ружье и прикрикнул:

– А ну, живей! Живей! Все как один – немедленно в камеру!

Пленники испуганно ускорили шаг, и вся процессия стремительно исчезла в темном зеве холодильника. Ури крикнул им напоследок:

– Внимание! Приготовиться! Включаю «Циклон В»! Дышите глубже!

Он твердой рукой наложил засов на герметическую дверь холодильника, потом подошел к пульту управления на торцовой стене и включил какой-то рубильник, – Инге издали не могла рассмотреть, какой именно. Она еще секунду ошеломленно наблюдала, как Ури, прильнув к дверному глазку, любовался тем, что происходит внутри холодильника, пока не осознала с облегчением, что включить он мог только вентиляционную систему и лампочку на потолке, потому что с новенькой холодильной установки еще не были сняты пломбы.

После первой неуверенной попытки мыслить логически Инге почувствовала, как к ней возвращается самообладание. Она стряхнула сковавшее ей руки и ноги оцепенение и неимоверным усилием воли не то что оторвала, а буквально оттащила себя от окна, – нужно было срочно прекратить безобразный спектакль во дворе и выпустить из холодильника несчастных пленников Ури, пока кто-нибудь из них не окочурился со страху. Выйти во двор можно было только через дверь покоев Отто, и Инге, почти окончательно придя в себя, со скоростью призового спринтера помчалась по подземному коридору. На площадке у дверей она с разбегу налетела на кресло отца, – напрягая последние силы, старик пытался самостоятельно выехать во двор.

При виде отца Инге вспомнила, в каком состоянии она оставила его после обеда, и, рысцой огибая его кресло, подумала восхищенно и бессердечно, словно о чужом: «И он туда же! Откуда только силы берутся?»