Готический роман. Том 2

Брайану ничего не оставалось, как взять себя в руки и снова попытаться рассмотреть карточки. Он весь сосредоточился на красном пятне, проступающем сквозь застилающий глаза туман в верхнем левом углу каждой карточки. От напряжения обильные капли пота выступили у него на лбу и стали тонкими струйками стекать вниз по ресницам, неожиданно проясняя поле зрения. Все оказалось очень просто – это был знак хранилища древних рукописей. Радуясь простоте решения хоть одной из множества неразрешимых задач, Брайан бойко объяснил Яну суть красных иероглифов, чем огорчил его еще больше.

– Как же мне быть? Вы ведь сами сказали, что мне не дадут пропуск!

Еще до того, как Ян произнес этот упрек, Брайан сам вспомнил сегодняшний неприятный разговор в гостиной и сник, наполняясь непреодолимым чувством вины перед Яном.

– Но что я могу? – пролепетал он. – К сожалению, пропуска в хранилище не в моей власти.

– А вы придумайте что-нибудь! Ведь вы знаете все входы и выходы в этой библиотеке! – отрывисто бросил ему Ян, круто повернулся и вышел из зала, нисколько не заботясь о том, как больно он уязвил этим Брайана.

Несомненно, в том, что Яну так решительно отказали в пропуске, тоже крылась какая-то тайна. Понурив голову Брайан поплелся к своему столу, остро сознавая собственное бессилие. Он так расстроился, что сделал несколько грубых ошибок при заполнении злополучных карточек новоприбывших, и решил отложить это нудное дело на завтра. Он поглядел на часы – до ужина оставалось еще сорок минут, но спешить ему было уже некуда, ясно было, что сегодня не стоит рассчитывать на повторение прекрасного вечера в кабачке Патрика Рэнди.

Он опустил голову на руки и закрыл глаза. Перед ним опять закружились бабочки, и он вдруг вспомнил, о чем они беседовали вчера за кружкой пива. Они обсуждали природу и поэтику нордических саг, изучение которых давно стало главным смыслом жизни Брайана. Выяснилось, что и Ян, и Ули неплохо знают эти жестокие романтические сказки, расшифровке непрочитанных глав которых Брайан посвятил свою жизнь. Ули, правда, читал только немецкий их вариант, наименее древний и наиболее простонародный. Зато Ян оказался настоящим знатоком. Они с Брайаном весь вечер смаковали наперегонки такие тонкие оттенки различных вариантов, что при воспоминании об этом в душе Брайана вновь возродилось вчерашнее сладостное чувство приобщения к высшему. Однако чувство это тут же сменилось глубокой печалью при мысли о том, что Ян на него обиделся и больше это счастье не повторится.

И тут его осенило – это ведь так просто, как он раньше не додумался? Конечно же, он может постараться и устроить Яну неофициальное посещение хранилища, – пусть он не хозяин этой библиотеки, но кое-что здесь ему все-таки подвластно! Да, именно подвластно!

Ури

Английский телефон-автомат оказался еще хуже английских пирожных: он все время громко пищал, требуя бросать в его чрево новые и новые десятипенсовые монеты. Никаких других монет он не принимал, а принятые десятипенсовые пожирал с невероятной скоростью и тут же нагло требовал еще. Его пронзительный писк, вероятно, в какой-то форме прорывался и на другом конце провода, потому что Инге вдруг засмеялась и полюбопытствовала, не из Англии ли Ури ей звонит. Ури опешил от ее вопроса и, не зная, что ей ответить, просто трусливо нажал на рычаг и поспешно прервал разговор. Он ведь вообще не имел права ей звонить, просто ему вдруг ужасно захотелось услышать ее голос и убедиться, что у нее все в порядке.

А теперь она думает, что знает, где он, и это, несомненно, увеличивает грозящую ей опасность, если кто-нибудь догадается выпытывать у нее, куда он уехал. Ури выудил из автомата две оставшиеся монетки и, проклиная догадливость Инге, припустил к автобусной остановке. К ночи на Честер накатили грозовые тучи и начал накрапывать дождь. Ури бежал по пустынным улицам, чувствуя как быстро учащающиеся капли клюют его в макушку и проникают за воротник. Пока автобус подошел, он промок до костей. Всю дорогу до библиотеки его преследовали ужасные видения – он представлял себе, как трое вооруженных мерзавцев пробираются в замок, связывают Инге, швыряют ее на пол и наступают башмаками ей на живот. В такт этим видениям дождь за окном превратился в тропический ливень, озвученный грохотом грома и освещенный частыми вспышками молний.

Когда Ури, весь продрогший, вывалился из автобуса, ему хотелось только одного – помчаться к почте, возле которой он заприметил утром телефон-автомат, и опять позвонить Инге. От этой безрассудной выходки его удержал вовсе не здравый смысл, а всего лишь недостаточное количество десятипенсовых монет. Помаявшись пару минут у двери в тщетных попытках нашарить в кармане что-нибудь еще, он в конце концов отказался от идеи позвонить и, набрав цифры секретного кода, вошел в тускло освещенную прихожую.