Готика еврейского местечка

Ехали казаки по ночному шляху,Догоняли курень, запорожский стан.И сказал Тарасу, заломив папаху,Друг его и давний побратим Степан:«Притомились кони, заночуем, друже.Видишь, будто звезды, светят огоньки?Может, это шинок, далеко не дуже,Прямо за пригорком, прямо у реки».Старая шинкарка налила горилки,

Накормила хлопцев, уложила спать.Вдруг Степан услышал пение сопилки —Песенку, что в детстве пела ему мать.Он тотчас проснулся, видит — держат свечиНад его постелью девять стариков.И промолвил первый: «Слушай, человече,Я тебе открою — кто же ты таков.Был рожден евреем, да пришли казаки,Всех поубивали, все дотла сожгли.А тебя крестили кляты гайдамаки,

Бросили в повозку, в курень увезли.Рабби Элиягу я когда-то звался.Здешним был раввином — да в недобрый час.Ждал, что ты вернешься, и теперь дождался.Будешь ты отныне тоже среди нас».И еще промолвил рабби Элиягу,И Степан увидел свет его очей:«Пил ты не горилку, не вино, не брагу,Слезы пил, козаче, — слезы горячей!

А за побратима ты, казак, не бойся.Мы его не звали за небесный лед.За судьбу Тараса ты не беспокойся:Он рожден казаком, и к живым уйдет.Он уйдет отсюда, мы его не тронем.А тебе отныне с нами тут лежать.Мы споем не кадиш, мы тебе напомнимПесню, что когда-то пела тебе мать».А Тарас наутро пробудился рано.Кликнул побратима — тишина в ответ.

Видит: шинка нету, нету и СтепанаТолько с неба льется серебристый свет,Да сердитый ветер по деревьям свищет,Оглядел козаче неприютный край:Он сидит на камне посреди кладбища.Ветер не стихает да вороний грай…И откуда взялись у Тараса силы?А из-за пригорка конь гнедой бежит.А вокруг казака старые могилы —На одной папаха черная лежит…