Готовимся к родам

Замечание Марты.

В начале шестидесятых годов, когда я только начинала учиться на медсестру, у женщин, наконец, возникли подозрения. Я помню рассказы своих преподавателей о женщинах в состоянии «сумеречного сна», которые вели себя как дикие звери, так, что их приходилось привязывать к кроватям. Они терпели ужасные муки, но не могли ничем себе помочь; просыпаясь, они даже не помнили, что с ними происходило. Я уверена, что ухаживавший за этими женщинами персонал просто не представлял себе, что все может быть по-другому, и что люди, рассказывавшие эти ужасные истории, способствовали появлению целого поколения девушек с преувеличенным страхом перед родами, который сохранялся на протяжении нескольких десятилетий после того, как метод «сумеречного сна» вышел из употребления.

Американские врачи поначалу отвергли эти анестетики как ненадежные и небезопасные. Однако женщины настаивали на их применении. Женщины из обеспеченных слоев общества даже ездили в Германию, чтобы избежать родовых мук, а по возвращении превозносили преимущества «сумеречного сна» и популяризовали применение этого метода. Врачей-мужчин, которые опасались использовать эти препараты, обвиняли в отсутствии сострадания к женщинам — в те времена избавление от родовых мук считалось неотъемлемой частью движения за права женщин. Больницы уступили требованиям клиентов и включили «сумеречный сон» в список преимуществ родов в больнице. В 20-х годах двадцатого века «сумеречный сон» стал такой же визитной карточкой больниц, как «семейные роды» в 80-х годах, и превратился в стандарт акушерской практики. Вместо того чтобы сосредоточиться на причинах боли (страх и напряженность), больницы делали акцент на страхе боли, предлагая лекарства для ее устранения.

Роды в больнице. Добиваясь успехов в своем стремлении к безболезненным и безопасным родам, женщины утрачивали возможность играть активную роль в появлении ребенка на свет. Анестезия принесла значительные изменения в практику родов, сложившуюся с незапамятных времен. Смена вертикального положения на горизонтальное — эта практика сохраняется в больницах и по сей день — была абсолютно необходимой, поскольку теперь женщина находилась под воздействием наркотических препаратов и не могла ходить в процессе родов или тужиться, помогая ребенку выйти наружу. Анестетики лишали ее возможности управлять своим телом, что привело к появлению ремней для рук и ног. К этому новому беспомощному положению во время родов прибавились такие унизительные (и абсолютно ненужные!) процедуры, как клизма и бритье лобка. Роженицу превращали в идеального пациента для хирургической операции — чистого и спящего.

Теперь — поскольку женщина была не в состоянии родить сама — требовалось извлечь ребенка из ее тела. Это означало применение акушерских щипцов, эпизиотомии, а иногда и медикаментозных препаратов для ускорения и стимуляции родов. Немилосердный разрез при эпизиотомии преподносился как необходимость — для ускорения второй фазы родов и для предотвращения разрывов.

После родов женщину отвозили в послеоперационную палату, где она отходила от наркоза после «операции». Через несколько часов она просыпалась в своей палате и узнавала, кто у нее родился, девочка или мальчик. Тем временем младенцы тоже приходили в себя после испытаний, которых они себе никогда бы не пожелали. Новорожденного клали в металлический ящик и отвозили в детскую палату к другим безымянным младенцам, где он оставался прикованным к этому ящику. Накачанных наркотиками ребенка и мать соединяли для кормлений, проводившихся по жесткому графику каждые четыре часа, но большую часть времени они проводили отдельно друг от друга, чтобы мать отдохнула, а ребенка могли осмотреть «специалисты». Мать не только не принимала участия в процессе родов, но и была лишена возможности ухаживать за собственным ребенком — считалось, что ради ее же блага и блага новорожденного.

Роды как болезнь