Говорящая машина

Канарейка, между тем, продолжала щебетать как сумасшедшая. Она хотела, чтоб ей опять дали слово.

Тогда Мартин подошел к клетке и сказал: «Если ты нам обещаешь, что будешь говорить разумно и перестанешь ругаться, Машина переведет твои замечания. Договорились?»

Птица продолжала невозмутимо чирикать. Только тогда Мартин вспомнил, что канарейка его не понимает, что нужно сначала перевести ей человеческую речь с помощью Машины. Он повторил свое предложение в левый микрофон и повернул рычаг птичьего перевода.

Машина оглушительно защебетала:

«Ви, да фи пици ри!..»

Канарейка сейчас же замолчала, внимательно выслушала перевод и кивнула головой.

Мартин переключил рычаги, и Машина перевела все, что канарейка нащебетала в правый микрофон. Означало это следующее:

«Уважаемая Амалия Мельштойбль! Вы пригласили меня на роль певицы, не так ли?»

«Да», — прошептала Амалия.

«За это я получаю два раза в день птичий корм и два раза воду; кроме этого, вы раз в неделю чистите мою клетку. Это верно?»

Фрейлейн смущенно кивнула головой.

«Вы дали мне имя Марио Ланца, — продолжала канарейка, — это имя обязывает. Поэтому я стараюсь и извлекаю из своего горле наипрелестнейшие звуки. Это так?» — продолжала канарейка.

Фрейлейн Мельштойбль молча кивнула.

«Теперь слушайте меня, моя дорогая, — продолжала канарейка. — Если верно все, что я тут говорила, то справедливо ли обращаться со мной, как с грудным ребенком? Считаете ли вы, что это правильно, обращаться ко мне — пре-крас-ней-шей певице! — на „ты“ и без конца говорить мне „тю-тю-тю“?»

Бледная фрейлейн затрясла головой. Она лишилась речи. Это канарейке понравилось. Она удовлетворенно кивнула и продолжала:

«Так как мы достигли полного согласия в отношении обращения со мной, я хочу в благодарность спеть вам одну песню, которую я как-то сочинила и положила на музыку специально для вас!»

И канарейка Марио Ланца запела:

Храню я в горле нежный звук!Возьму любую ноту!Должны за это все вокруг

Ценить мою работу!А иначе едва ли яОткрою клюв, Амалия!Кормежки стоит голос мой,А имя стоит пенья!За что я летом и зимойДостойна уваженья!А иначе едва ли яОткрою клюв, Амалия!

Профессор Розкам кашлянул и выключил Машину. Птица замолчала, фрейлейн тоже молчала. Мартин смущенно переступал с ноги на ногу.

К счастью, в этот щекотливый момент в дверь постучали, и в комнату вошел художник Берингер. На руках он держал кошку Аглаю.

Художник сейчас же обратился к фрейлейн Амалии:

«Ну, как машина — не опасна?»

Вопрос привел старушку в чувство, и она защебетала сладким голосом:

«Совершенно прелестная машина, господин Берингер! Безобидная, совершенно безобидная!»

После этого она схватила клетку с канарейкой и выскользнула в коридор. Однако можно было слышать, как она сказала, затворяя за собой дверь:

«Вы были крайне бестактны, Марио Ланца! Радуйтесь, что я не ябеда!»

«С кем она там разговаривает?» — спросил художник.

«С канарейкой», — ответил Мартин.

Молча взял он из рук художника кошку Аглаю и бережно положил ее на столик перед Говорящей Машиной. Кошка мурлыкала что-то себе под нос.

Профессор Розкам включил Машину, и та стала тихо переводить кошкино мурлыканье:

«Хотела бы я знать, ради чего таскают меня по диким чужим комнатам и кладут на столы, пахнущие канарейками. Я не привыкла к таким грубостям. Обычно художник очень вежлив. Я разрешаю ему обеспечивать меня едой и теплом, но большего я ему никогда не разрешала. Сейчас он зашел слишком далеко».

Вдруг она замолчала, и ее мерцающие глаза заскользили по лицам присутствующих: очевидно, она заметила, что ее поняли.

Художник Берингер рассмеялся и крикнул: «Разве это не божественная кошка? Она разрешает мне обеспечивать ее едой и теплом! Как это великодушно с ее стороны! Ха-ха-ха!»

После этого восклицания кошка опять замурлыкала, и Машина тотчас стала переводить следующее:

«Что я великодушна, господин Берингер, мне известно самой! При таком беспорядочном образе жизни, как у вас, любая собака давно подала бы в отставку! Но меня это не смущает. Меню ваших обедов меня тоже смущает мало. Обеды, конечно, не блестящие, но терпеть можно. Хотелось бы побольше печенки. Телячьей печенки. Но это между прочим. Гораздо важнее то, что я теперь могу сообщить вам с помощью этой Машины, а именно: в ваших картинах вы употребляете слишком много красной краски! Вы накладываете ее на холст слишком толстыми мазками! С красной краской надо обходиться осторожнее и бережливее, мой дорогой, намного бережливее!»

Художник наморщил нос и поднял кверху брови. Мартин хотел было переключить Машину на перевод человеческой речи, чтобы художник обратился к кошке, но Аглая предупредила Мартина. Она сказала:

«Я понимаю человеческую речь. Можете отвечать мне просто так, без помощи Машины».