Говорящий тайник

По вечерам она тоже долго оставалась в школе, но не кроссворды отгадывала, а сочиняла всякие новые упражнения и спортивные игры. И сидела за тем же столиком, где раньше сидел наш бывший спортсмен-кроссвордист, возле шкафа, в котором томилась Снежная королева.

В общем, она всем понравилась, а дяде Леве – особенно. Когда Лидочка проходила мимо, он вставал и отдавал ей честь. Лидочка на это сердилась.

И вот в один прекрасный день папа заехал в школу за Алешкой и отвез его в какое-то полицейское управление.

– Посадишь? – хмуро спросил Алешка.

Папа молча кивнул.

– Родного сына?

Опять кивок.

– Младшего?

– Ты посидишь там в одном кабинете и будешь поглядывать. Будут приходить разные люди. Может, кого-то узнаешь? Только в этом случае не ори «Вот он!».

– А чего орать?

– Просто запомнить и сказать об этом следователю Павлу Петровичу. Все понял?

Теперь Алешка молча кивнул.

– Повтори, – сказал папа.

Ну, Алешка повторил – кивнул еще раз, жалко, что ли?

Папа только покачал головой.

Папа оставил Алешку в коридоре.

– Только не шляйся по кабинетам.

По кабинетам Алешка шляться не стал, а по коридору – ему же не запрещали. Рассмотрел всякие плакаты, приказы, лозунги; долго простоял возле стенда с фотографиями «Лучшие офицеры нашего управления». Офицеры ему понравились. Все они были в форме с погонами и таращили глаза в объектив.

Тут кто-то тронул его за плечо.

– Оболенский? Шагай за мной.

Он привел его в кабинет, где сидел за столом следователь в обычном костюме и какой-то гражданин.

– Павел Петрович, не возражаешь, пацан тут посидит? В розыске был, сейчас родители за ним приедут.

– Да пусть сидит. – Следователь глянул на Алешку: – Только не болтай, ладно?

– Ногами? – уточнил Алешка.

– Языком.

Гражданин за столом усмехнулся. А следователь сказал ему:

– Продолжим, гражданин Новиков. Где вы находились четвертого мая две тысячи первого года в девятнадцать часов?

– А вы?

– Что я?

– А вы помните четвертое мая двух тыщ первого года?

– Здесь вопросы я задаю. Идите, посидите, подумайте. – Он нажал какую-то кнопку в столе и сказал: – Петров, забирай Новикова, заводи следующего.

Алешке стало интересно. И он начал вспоминать, а где он сам находился четвертого мая две тысячи первого года. Никак не вспоминалось. Потом дошло, и он сказал вслух:

– Нигде!

– Ты что? – удивился следователь.

– Четвертого мая «двух тыщ» первого года я еще нигде не находился.

– Это почему же?

– Потому что еще не родился!

Следователь улыбнулся.

– А как тебе этот гражданин Новиков?

– Никак. Никогда я его не видел, ни в «двух тыщ первом», ни в «двух тыщ тринадцатом».

– Ясно. Будем работать дальше.

Следующим гражданином была гражданка. Следователь выложил перед ней на стол небольшие бумажки.

– Это вы ценники на товар заполняли?

– А то кто же? В нашем ларьке одна я грамотная.

– Вот это что?

Гражданка прочитала вслух:

– Лепешка миндальная.

– Нет, гражданка, вы прочитайте, как написано. А написано вами: «Липошка медальной». Не стыдно? Идите в коридор и все перепишите правильно. Я тут вам поправил.

– Ну что? – спросил следователь Алешку.

Алешка помотал головой, хотя ему показалось, что на нашем рынке он мог ее видеть. Но там много таких «липошек».

В общем, без всякого толку он просидел в этом кабинете часа два. Но в один прекрасный момент вошел очередной гражданин. Алешка уже начал уставать и особого внимания на него не обратил. Но тут гражданин попросил разрешения закурить. Следователь придвинул к нему пепельницу. Гражданин закинул ногу на ногу и поставил пепельницу, как сказал Алешка, на верхнюю коленку.

Тут Лешка стал незаметно к нему приглядываться и прислушиваться.

Голос ему не был знаком, вид, в общем-то, тоже, но все-таки…

– Ну что? – устало спросил следователь, отправив и этого гражданина.

– Кажется, я его видел.

Алешка стал изо всех сил припоминать. Точно – он мельком видел его в подъезде Маринкиного дома. Этот дядька сидел на подоконнике и курил, поставив на коленку консервную банку. Видимо, курящие жильцы приспособили ее под пепельницу.

– Где ты его видел?

– В доме имени Чука и Гека.

– Это как? В Музее Гайдара, что ли?

– Нет, на Ленинском, – Лешка назвал номер дома. – Он там в подъезде курил.

– Это точно? Это он? – Следователь снял трубку телефона, набрал номер. – Валя? У тебя записи с камеры, что на квартиру Серегиных ставили? Отлично, занеси поскорей.

Валя принес записи, они уткнулись в экранчик. Алешка тоже пристроился и, хотя обещал папе, все-таки завопил: «Вот он!»

Этот дядька целиком в объектив не попал. Попал только ногами, на одной из которых стояла банка с окурками. А над банкой время от времени появлялась рука с сигаретой и стряхивала с нее пепел. Очень характерным движением.

Следователь и Валя переглянулись с удовольствием, а потом оба одновременно сказали:

– Спасибо, Алексей Сергеевич! – И добавили: – Вот что значит потомственный сыщик!

Тут вошел папа, и они втроем стали говорить вполголоса. Алешка, конечно, прислушивался и кое-что уловил: «Петрухин? Актер? Он, без сомнения! Срочно освободить и установить за ним наружное наблюдение!»