Говорит и показывает Россия

Сущность человека нельзя сводить к его профессии или образу жизни (так ли уж важно, что Иисус был плотником?): эту сущность определяет только его сознание. То же самое, заключал Яковлев, справедливо и по отношению к целым народам. “Сознание в большей мере определяет бытие. С моей точки зрения, в основе всего лежит информация, в том числе и в основе прогресса… Первична информация, материя и дух – вторичны… Без человеческого мозга – этого идеального информационного синтезатора – не могла взорваться атомная или водородная бомба…”[96]

. Изменить советский образ жизни можно было только одним способом – открыть путь свободному потоку информации и поменять сознание людей. Средства массовой информации действительно сыграли гораздо более важную роль в трансформации страны, чем средства производства. Гласность, затронувшая советские СМИ, во многом воплощала эту идею превосходства сознания над бытием.

В декабре 1985 года, через несколько месяцев после своего назначения, Яковлев подготовил докладную записку. По своему содержанию она была гораздо более радикальной, чем все, что было написано в последующие несколько лет. “Догматическая интерпретация марксизма-ленинизма настолько антисанитарна, что в ней гибнут любые творческие или даже классические мысли. Люцифер он и есть Люцифер: его дьявольское копыто до сих пор вытаптывает побеги новых мыслей… В нашей практике марксизм представляет собой не что иное, как неорелигию, подчиненную интересам и капризам абсолютной власти… Политические выводы из марксизма неприемлемы для… цивилизации”[97]

.

Яковлев был убежден, что стране необходимы свободные рыночные отношения и частная собственность, чтобы вывести экономику из стагнации: “Социализм без рынка – это утопия, причем кровавая…”. Восстановление нормальной жизнедеятельности страны требовало открытого обмена информацией, который был возможен только при подлинной демократии.

Ложью отравлена общественная жизнь. “Руководством к действию” сделали презумпцию виновности человека. Двести тысяч подзаконных инструкций указывают человеку, что он потенциальный злоумышленник. Свою порядочность нужно доказывать характеристиками и справками, а конформистское мышление выступает как свидетельство благонадежности. Социализм тем самым отрезал себе путь в будущее – в вакуум дороги нет. И пошли назад в феодализм, а в… иных “местах, не столь отдаленных” опустились до рабства… Тысячу лет нами правили и продолжают править люди, а не законы… Речь, таким образом, идет не только о демонтаже сталинизма, но и о замене тысячелетней модели государственности[98]

.

Яковлев решил докладную записку Горбачеву до поры не показывать, опасаясь, что эти мысли покажутся ему слишком радикальными. Кроме того, положение Яковлева осложнялось еще и тем, что Горбачев, придерживаясь принципа “разделяй и властвуй”, назначил на должность, которую некогда занимал Суслов, сразу двух людей. Яковлев отвечал за пропаганду и занимался СМИ, в то время как Егор Лигачев, секретарь ЦК, заведовал идеологией. Формально их роли были равноценны, но Лигачев был старше и по возрасту, и по положению в партийной верхушке и занимал бывший кабинет Суслова. На византийском языке кремлевской топографии это означало, что именно он являлся наследником главного идеолога партии. Не желая отпугнуть Горбачева и раньше времени настроить против себя партийную номенклатуру, Яковлев решил действовать осторожно. “Парадоксально, но за гласность надо было воевать порой тайно, прибегать к разным уловкам, иногда к примитивному вранью”[99].

Результатом одной из таких “скрытых” операций Яковлева был выход на экраны “Покаяния”, одной из самых мощных художественных и философских картин о тоталитарном наследии страны. В политизированной атмосфере перестроечных лет многие восприняли фильм как политический памфлет, растащив его на цитаты и не уловив, кажется, главной мысли об универсальности зла. Фильм был снят за два года до начала перестройки, в 1984 году, грузинским режиссером Тенгизом Абуладзе под патронатом одного из ближайших союзников Горбачева Эдуарда Шеварднадзе, который в то время был первым секретарем ЦК Грузинской ССР.