Говорит Ленинград

Гвардейцы клянутся своему знамени и стоящему за ними Ленинграду в незыблемой верности, в священной ненависти к врагу. Немцы еще у ворот Ленинграда. Но они не войдут в город. В этом клянутся гвардейцы, и клятву их подтверждает орудийный салют; это не простой салют, а огневой залп по заранее разведанной цели – по вражеским батареям. Еще несколько варварских батарей, швыряющих снаряды в наш город, уничтожены этим гвардейским салютом.

* * *

Много нового труда пришло с весною.

Тысячи ленинградцев трудятся на огородах, возделывают и засеивают землю, ждут от нее благодарного и обильного урожая и знают, что этот урожай они обязательно снимут – это будет осенью, в августе – сентябре 1942 года. Этот урожай поможет нам также справиться с цингой. Надо думать, к осени мы добьем цингу.

Оркестр радиокомитета начал репетировать Седьмую симфонию Шостаковича. Через месяц-полтора в открытом дневнике города, на его стенах, появится новая страница – афиша, извещающая о первом исполнении Седьмой симфонии в Ленинграде. Эта афиша будет висеть рядом с пожелтевшим прошлогодним воззванием «Враг у ворот»… Прошлогодним? Нет, сегодняшним! Ведь враг все еще у ворот – враг на улице Стачек, рядом! Больше того – мы знаем, что он не оставил своей бредовой идеи взять Ленинград… Мы должны быть готовы к тому, что, может быть, нам предстоят новые тяжелые испытания…

Поэтому с той же силой звучат слова прошлогоднего воззвания: «Пусть каждый ленинградец ясно осознает, что от него самого, от его поведения, от его работы, от его готовности жертвовать собою, от его мужества зависит во многом судьба города – наша судьба. Враг у ворот! Ленинград стал фронтом!»

Мы шли на фронт по улицам знакомым,припоминали каждую, как сон:вот палисад отеческого дома,здесь жил, шумя, огромный добрый клен.Он в форточки тянулся к нам весною,прохладный, глянцевитый поутру…

Но этой темной ледяной зимоюи ты погиб, зеленый, шумный друг.Зияют окна вымершего дома.Гнездо мое, что сделали с тобой!Разбиты стены старого райкома,его крылечко с кимовской звездой.Я шла на фронт сквозь детство – той дорогой,которой в школу бегала давно.Я шла сквозь юность, сквозь ее тревогу,сквозь счастие свое перед войной.Я шла сквозь хмурое людское горе – пожарища,

развалины,гробы…Сквозь новый,только возникавший город,где здания прекрасны и грубы.Я шла сквозь жизнь, сводя до боли пальцы.Твердил мне путь, давнишний и прямой: – Иди. Не береги себя. Не сжалься,не плачь, не умиляйся над собой.И вот – река,лачуги,ветер жесткий,

челны рыбачьи, дымный горизонт,землянка у газетного киоска, – наш,ленинградский,неприступный фронт.Да. Знаю. Все, что с детства в нас горело,все, что в душе болит, поет, живет, – все шло к тебе,торжественная зрелость,на этот фронт у городских ворот.Ты нелегка – я это тоже знаю.Но все равно – пути другого нет.

Благодарю ж тебя, благословляю,жестокий мой,короткий мой расцвет, – за то, что я сильнее, и спокойней,и терпеливей стала во сто крати всею жизнью защищать достойнаВеликий Город Жизни – Ленинград.

3 июня 1942 

Сентябрь сорок второго года…

В Ленинграде осень, сентябрь…

Говоря «сентябрь», мы вспоминаем сентябрь прошлого года, тысяча девятьсот сорок первого. Тот сентябрь, когда первые артиллерийские снаряды и первые фугасные бомбы ворвались в наш город с незнакомым, еще пугающим свистом и ревом; тот сентябрь, когда фашисты штурмовали Ленинград, а мы строили на улицах баррикады, собирали по домохозяйствам бутылки и заряжали их горючим, готовясь, если понадобится, драться у каждого дома, у каждой калитки.

И вот – снова сентябрь, сентябрь сорок второго года…