Грааль никому не служит

– Вряд ли. Но быть настороже необходимо. В общем, Андрей, – он протянул мне ладонь, – поправляйся. Доктор говорит, что окончательно ты в себя придёшь через два дня. Потом штатные процедуры, и – готовься к отправке на Землю. Желаю удачи!

– А-а… – начал я, но генерал остановил меня жестом:

– Всё. Хватит. Скоро пребудет Пелеас. Постарайся выспаться к его прибытию.

* * *

В ожидании адмирала флота на станции поднялась суета. Служаки носились, высунув языки: мыли коридоры шампунем, меняли голопанели в каютах (патриотичные земные берёзки вместо разнузданного хентая), красили робообслугу серебристой краской.

Визит адмирала – дело серьёзное. А визит адмиральской аватары – это вообще тихий ужас. Аватара невещественна. Она может запросто отправиться в реакторный отсек и проверить комплектность костюмов радиационной защиты. Или устроить ревизию гальюнов. Хуже начальника, который проходит сквозь стены и не боится грязи и радиации, и вообразить-то ничего нельзя. Особенно в захолустном гарнизоне, где безалаберность в порядке вещей. Визионера встречали гораздо спокойнее. Генерал от экзоразведки мало интересовался боеготовностью станции. Ему нужны были люди Каза.

Само появление аватары я пропустил. Жалко, конечно. Зато я выспался и хорошо отдохнул.

Разбудил меня Николай Джонович. В парадном мундире он выглядел забавно. Его простецкая физиономия совершенно не вязалась с мишурой аксельбантов и эполетов. Капитан сконфуженно развёл руками: этикет, ничего не попишешь.

А потом он отыгрался. Когда Николай выдал мне мою парадную форму, я чуть не взвыл. Это оказался тот самый комбинезон. Белый. Девчачий. Парадная форма курсантов Каза. Бедные курсанты… С какой ненавистью я принялся защёлкивать замки! На плече вспыхнули идиотские скрещенные молнии. Живот украсился голограммой с гербом Каза. Судя по тому, как осветилась комната, на спине творилось и вовсе нечто несусветное.

– Не обращай внимания, – посоветовал Николай. – На Втором Небе всегда так: чем дальше от метрополии, тем больше хочется выделиться. На Леодегрансе, например, космодесантники до сих пор носят световые мечи.

Идиоты! Световой меч современную броню не прорубает! Я окончательно смирился с дурацким комбинезоном. Ну что делать, если на моей планете больше нечем гордиться?.. Как-то так вышло, что я начал воспринимать Каз отдельно от себя. Меня ждал центр подготовки экзоразведчиков – Ордусь или Камелот. А может, даже и Земля. Каз же оставался Казом – полунищим мирком Второго Неба, ничем не примечательным.

Капитан придирчиво осмотрел мой костюм:

– Хорошо. Глаз радует. Курсанты обычно своевольничают и ломают вот эту пластину, – он показал. – Иллюминация гаснет, вид неуставной… Наказывают за это, не скрою. Но всё равно на каждом смотре человек десять бунтарей находится. Пойдём.

Мы двинулись по коридору. Николай Джонович шёл впереди, я за ним. Ломают? Будьте спокойны! И я сломаю. Пока я воевал с проклятой пластиной, он давал последние наставления:

– Не стекленей. На вопросы отвечай чётко, с достоинством, без заиканий. Сам вперёд не лезь: при дворе обстановка сложная. Рыбаков и Пелеас друг друга не любят; сдуру ляпнешь не то, считай, врага нажил. Понимаешь, что говорю?.. Ничего, справишься. Парень умный.

Пластина наконец хрустнула. Дурацкая ёлочная иллюминация погасла, и капитан, не оборачиваясь, объявил:

– Неделя карцера. Напомнишь потом, после аудиенции. Если я, конечно, ещё буду твоим наставником.

Возле кают-компании Николай замер с сосредоточенным видом. Судя по тому, как шевелились его губы, он связывался с начальством через имплантат. Мембрана раскрылась, и мы вошли.

– Курсант Перевал по вашему приказанию прибыл, – чётко отрапортовал я.

Адмирал поднялся из кресла мне навстречу.

– Курсант Перевал? – сухо переспросил он. – Приветствую.

Толстый, обрюзгший – даже рядом с Визионером он смотрелся глубоким стариком. На лице застыла недовольная гримаса. Бровь пересекал застарелый шрам. Мне Пелеас показался похожим на старого боевого шарпея.

Вдруг лицо его осветилось озорной улыбкой.

– А что, господин капитан, курсанты Каза того?.. По-прежнему верны традициям? – Он ткнул пальцем в погасший герб. – Надеюсь, он будет должным образом наказан?

– Так точно, ваше высокопревосходительство, – отрапортовал Николай Джонович.

– Молодцом, молодцом… Господин капитан, я хотел бы переговорить с вами ближе к вечеру. В неофициальной, так сказать, обстановке.

Намёк был очевиден. Тем не менее капитан уйти не торопился. Визионер едва заметно кивнул. Николай Джонович вытянулся в струнку:

– Разрешите идти, ваше превосходительство?

– Разрешаю.

Капитан развернулся на каблуках и вышел чуть ли не строевым шагом. Я понял этот спектакль так: капитан экзоразведки не подчиняется адмиралу флота. От этих игрищ становилось тускло на душе. К тому же меня зачем-то хотели выдать за курсанта военного училища.

– Курсант Перевал, расскажите, что вы видели в подземельях короля Белэйна, – официальным тоном приказал Сергей Дарович.