Грааль никому не служит

– Ты уже видел Гладиатора в действии, – донёсся до меня голос Галеаджа. – Ваш боец был хорош. Это его ты назвал братом Без Ножен? Хотя нет, вряд ли… Думаю, он справился бы с братом. Но не с этим псом. Их мы вывезли с Берники.

Значит, Берника уже во власти рунархов. Джассер приближался. Похоже, он мнит себя полубогом, способным справиться с чем угодно. Будем надеяться, что это так.

– Расскажи правду. Как ты собрал изгоев? Кто ты?

Из пасти Гладиатора вновь что-то капнуло. Я ощутил на губах острый вкус «валкирианы» – флотского боевого коктейля из стимуляторов. Меня разобрал смех.

– Чему ты смеёшься, изгой?

– Да так, – отвечал я, приподнимаясь. В этот раз пёс не стал мне мешать. – Вспомнилась одна старая шутка.

Я обнял зверя за толстую шею, зарываясь лицом в короткую тёплую шерсть. Запах разогретого металла, такой несвойственный собаке, стал сильнее.

Всё, хватит.

Хорошо, что ты вернулся, Симба.

Всё кончилось в считанные секунды. Я не успел даже уловить, что произошло. Визг и лай псов, щёлканье плети. Протей словно взорвался. Я успел лишь крикнуть: «Не трогай!», когда он напал на рунари. И лишние смерти тоже.

Трупы овчарок темнели на изгаженном кровью снегу. Над ними курился пар. Скоро тела собак остынут и превратятся в лёд.

Боль уходила из тела, и я вновь начал видеть в темноте. Симба принял облик мантикоры. Мышцы заиграли под зеркальной шкурой. Крылья встопорщились, как у бойцового петушка перед хорошей дракой.

– Симба… Зверюга ты этакая… – Я прижался щекой к мускулистому боку. – Где же ты пропадал?

Протей замурлыкал от удовольствия. В моём сознании замелькали обрывочные картины: снега, антигравы, перепуганные люди в мундирах. Разбойничал, значит.

Когда из-за деревьев появились окраинники, протей зарычал. Я успокаивающе погладил его по гриве:

– Свои, Симба. Пропусти их.

Изгои застыли в нерешительности. Ещё бы: гигантская туша протея (и как он в облике Гладиатора помещался?), трупы собак. Бывшая Мать Костей плачет у тела коменданта. Я махнул рукой:

– Всё в порядке. Подходите.

Дмитрий Эстокович сделал жест, будто пытался снять очки:

– Госссподи, – с отвращением пробормотал он. – Вечно то одно, то другое… И трупы, трупы…

– Кто это с тобой? – спросил Джассер.

– Земной протей, морф мантикора. Мой корабль.

Рунарх обошёл Симбу по широкой дуге. Ничего не говоря, двинулся к плачущей рунари.

– И эта сучка здесь, – Гибкая Тири сплюнула. – Тварь! Уродина!

– Помолчи, – бросил ей Джассер. – Ты тоже не стала Матерью Костей. Хозяйка Прайда отвергла тебя.

Гибкая Тири втянула сквозь зубы воздух. Глаза её стали белыми от бешенства. Прикоснувшись к её душе, я понял, что сейчас рунари заплачет. Или бросится на Джассера с кулаками.

Брат Без Ножен обменялся с бывшей невестой коменданта несколькими фразами на рунархском. Я поразился тому, как мягко звучал его голос. Никак не угадаешь, что таится в человеке. Или рунархе.

– Джелиннахан, – объявил он, обернувшись к душепийце. – Ты мерзавец и негодяй. Впрочем, я всегда знал это. Когда окажемся в безопасности, я вызову тебя на дуэль.

– Блаародно как, – фыркнула Торнадя, подходя к протею. – Черная речка. Погиб рунарх, невольник чести. Андрюша, его можно погладить?

– Можно. Только он любит лизаться.

– Это ничего, это ладно. Ой, симпатяшка… А можно его за ушком почесать?

Всё ясно. Симба попал в хорошие руки. Я подошёл к хмурому, как туча, Джассеру. Рунарх вновь спросил что-то у Матери Костей, и та ответила.

– Весенняя Онха знает, где стоит комендантская бирема. Она готова провести нас. Правда, у корабля охрана. Придётся сражаться.

– Джассер, нам не нужна бирема. У нас есть протей.

Девчонка вновь заговорила. Брат Без Ножен выслушал её с напряжённым вниманием, а потом сообщил мне:

– Ничего не выйдет. У мантикоры запросят пароль, едва корабль покинет ионосферу. Карта с паролями у Галеаджа с собой. Но вряд ли протей её расшифрует.

– А это мы сейчас проверим. Давай карту.

Рунархи обменялись короткими фразами. Девушка закрыла глаза и отвернулась. Джассер обшарил мундир коменданта. Список паролей нашёлся в нагрудном кармане, между личным мем-чипом и стереографией, изображающей Весеннюю Онху с огромным букетом ирисов в руках. Стереографию Джассер отдал мне.

– Спрячь, – попросил он. – Ты чужак, так что лучше пусть у тебя.

Я кивнул и отправился к протею:

– Симба, фас. Нюхай, ешь!

Протей обнюхал карточку с паролями, а потом слизнул её с моей ладони. Послышалось довольное чавканье.

– Всё в порядке, – сказал я Джассеру. – Теперь он знает пароли.

– Значит, загружаемся, – ответил тот.

– Не так быстро. Я не могу управлять протеем, не соединяясь. А значит, один из вас лишний. И надо решить кто.

– Не надо решать, – отозвался Джелиннахан. Он кривенько усмехнулся: – Дуэли с братом Без Ножен мне не пережить… А вам не очень приятно будет касаться души мертвеца. Что надо сделать?

– Просто скажи: «Я отвергаю тебя, срединник Андрей Перевал. Я отвергаю всех». Остальное я сделаю сам.

Это была ложь. Я могу выбросить из своей души любого, ничего от него не требуя. Но мне хотелось, чтобы душепийца сам произнёс эти слова.