Грачев — «Центру»

Утром 12 февраля они выехали из города по дороге на Злочев. В пути их остановил пост полевой жандармерии. Кузнецов застрелил проверяющего офицера, и им удалось уехать из села. Но, опасаясь, что после этого немцы быстро перехватят их на дороге, Кузнецов с товарищами решили бросить машину и скрыться в лесу.

Они долго блуждали по лесу, часто меняя направление, и уже под вечер увидели крадущегося между кустов бородатого человека в старой, оборванной одежде.

По внешнему виду сразу можно было определить, что это один из скрывающихся от немцев и бандеровцев евреев. Он был страшно напуган внезапной и, казалось ему, гибельной встречей с немцами. Кузнецов и Белов были в немецкой военной форме, и стоило большого труда убедить его в том, что перед ним не фашисты, а советские люди. Тогда он привел разведчиков в хорошо укрытую в овраге землянку, в которой жили еще несколько человек.

Утром, когда Кузнецов, пристроившись в уголке, при свете коптилки делал свои записи, он вдруг неожиданно услышал:

Мы шли на дело ночкой темной

Громить коварного врага.Кипела злоба партизана,Нам жизнь была не дорога.

Это же их песня!

— Откуда вы знаете ее? — срывающимся от волнения голосом спросил он у напевавшего хозяина землянки. Разведчик был уверен, что пришла она в этот лес вместе с их отрядом.

— В соседней землянке ее напевают двое партизан.

Кузнецов попросил провести его к соседям. И здесь он встретился с лежащими Дроздовым и Приступой. Оба тяжело болели. Приступа бредил. У Дроздова кризис миновал, он был в сознании, но еще очень слаб.

До вечера просидел Николай Иванович у постели больного товарища. Рассказывал о событиях во Львове. Он торопился быстрее перейти линию фронта, связаться с командованием, сообщить о проделанной работе и получить новое задание. Надо было спешить: война на исходе.

В тот же день один из жителей землянки принес Кузнецову газету «Львiвскi Bicтi» с некрологом на погибших во Львове от рук партизан гитлеровских чиновников. Кузнецов внимательно прочел и взял газету с собой.

На следующий день Кузнецов, Каминский и Белов пришли попрощаться. Они решили идти к фронту. Перед уходом Кузнецов поделился с Дроздовым патронами для немецкого автомата.

И они ушли. С того дня никто из партизан с ними больше не встречался…»

После войны было написано много книг о Н. И. Кузнецове. Описывая его встречу с Дроздовым, авторы допустили неточность, заявляя, что Дроздов к тому времени возглавлял партизанский отряд и все же отпустил товарищей одних в опасный путь, будто бы дав им в сопровождающие только Марка Шпильку и Самуила Эрлиха.

Кузнецов — немецкий офицер (а он до последнего своего часа был в форме) — не мог находиться в одной группе с беженцами-евреями. Больные Дроздов и Приступа сами были беспомощны, поэтому не могли сопровождать Кузнецова, Каминского и Белова. Позднее, когда Дроздов окреп, он действительно возглавил небольшую группу партизан. После освобождения Львова группа Дроздова была расформирована. Дроздов и Приступа ушли на фронт. Оба дожили до Дня Победы. Но жизнь их оборвалась трагически. Дроздова растерзала в 1945 году оуновская банда в Боратине, куда он приехал повидаться с малолетней дочкой, которую воспитывали родители жены, также погибшей от бандитской пули. Федор Приступа погиб после войны в дорожной катастрофе. Он тогда работал председателем колхоза под Ковелем.

Да, никто из медведевцев больше никогда не встречал Николая Ивановича Кузнецова. В его жизни и смерти, в его подвигах много легендарного, неизвестного. Многое не удается выяснить до сих пор и о его деятельности во Львове. Где, у кого нашли убежище три боевых друга в этом городе, в котором даже тот, кто останавливался лишь на ночлег, обязан был под страхом смертной казни регистрироваться в комендатуре? А ведь группе Кузнецова пришлось пробыть во Львове не один день. Немало и других весьма существенных вопросов ждут выяснения.

…Перед нами разрозненные последние странички летописи жизни-подвига отважного разведчика. Приводимый ниже документ, как и другие, цитируемые на последующих страницах этой книги, обнаружен в архивах фашистской тайной полиции, чиновники которой в паническом бегстве даже не успели замести следы своих черных дел.

«Секретно. Государственной важности. Лемберг. 2.1V.1944 г.

Телеграмма-молния

Главному управлению имперской безопасности для вручения СС группенфюреру и генерал-лейтенанту полиции Мюллеру лично.

Берлин.

Во время одной из встреч 1 апреля 1944 года украинский делегат ОУН группы Бандеры, обсуждавший с нами возможности совместной работы против большевизма, сообщил, что одним подразделением УПА[8] 2 марта 1944 года задержаны в лесу вблизи Белогородки, в районе Вербы (Волынь), три советских агента.

УПА удостоверило личность трех арестованных, как свидетельствует ниже: