Грачи прилетели. Рассудите нас, люди

Зайдя за ширму, в полусумраке я увидел на подушке черные ее волосы и две нестерпимо светившиеся точки — ее глаза. Склоняясь, я наткнулся на протянутые ко мне руки.

— Зову, зову тебя, а ты не идешь… — прошептала она.

Это был не сон, а мучительное забытье, потеря сознания. Очнувшись, я повернул голову и увидел Женины глаза, немигающие и строгие.

— Ты не спишь? — спросил я, поворачиваясь на бок. Горячей полосой прошла вдоль спины боль — впился острый край узенькой железной койки.

— Я немножко вздремнула и проснулась, — сказала Женя. — Я наблюдала за тобой, когда ты спал. Твои губы что-то шептали, я прислушивалась, но так и не разобрала ничего, а твоя рука под моей головой вздрагивала, дергалась. — Она ткнулась носом мне в шею. — Алеша, взгляни на меня получше. Я изменилась? Я стала другая?

Я приподнялся на локоть. Лицо ее как будто тихо остывало, излучая тепло и розовея. Губы лениво, сонно полураскрыты, между ними поблескивали кончики зубов.

— Почему ты должна быть другая? Ты такая же, только намного красивее.

Она опять уткнулась мне в шею.

— Ты собираешься вставать? Петр сказал, что ты можешь сегодня не выходить на работу.

— Пойду, Женя, — сказал я. — Кое-что надо выяснить.

— Тогда давай полежим немножко и встанем. Я в институт не пойду. Теперь, Алеша, мы с тобой связаны крепко-крепко, навек…

Мы лежали, тесно прижавшись друг к другу, не двигаясь. Мы находились как бы у истоков новой жизни. В какую сторону направит она свое течение, где пророет берега, глубокое будет у нее русло или мелкое, прямое или извилистое? И зависит ли наше счастье только от нас, от нашей любви? Не существуют ли законы, которые сильнее нас, и не продиктуют ли они нам свою волю?..

— Ты беги умываться, а я согрею чай.

Застегивая халат, Женя вышла из-за ширмы.

— Теперь я хозяйка, мне есть о ком заботиться. Посмотри, похожа я на хозяйку?

Я засмеялся, оглядывая ее: на тоненькой и высокой шее голова ее с завязанными платком волосами казалась по-детски крошечной, нос задорно вздернут.

— Нет, не очень. Куда уж тебе хозяйство вести! Так и быть, я стану о тебе заботиться…

— Если ты так говоришь, я назло тебе сделаюсь настоящей хозяйкой, стану пилить тебя каждый день, — пригрозила Женя, направляясь на кухню. Но в двери столкнулась с тетей Дашей. Она несла нам завтрак.

— Вот вам, ребятишки, котлеты с картошкой разогрела. И оладьи. Горяченькие. Только-только напекла. А в термосе кофей. — Она отобрала у Жени чайник. — Тебе, Женечка, с непривычки тяжеленько придется. Но ты не робей. На первых порах подсоблю.

Тете Даше доставляло удовольствие опекать нас. Должно быть, мы выглядели в ее глазах беспомощными. Платок соскользнул на плечи, обнажил жидкие, в тонкой паутине седины волосы. Чуть выпирающие скулы порозовели от огня плиты. Вокруг синих глаз собрались добрые складки. Меня всегда изумляла в простых пожилых женщинах душевная доброта. Годы как бы загасили чувства и страсти, а доброта осталась. И люди, как путники у очага, находят у нее, у доброй души, приют, тепло и утешение от обид, от невзгод.

— Научите Женю готовить завтраки, — попросил я шутливо. — Обедать будем в столовой. А ужинать — у знакомых, у родственников…

Женя поспешно возразила:

— Пожалуйста, не набивайся к тете Даше в нахлебники.

— Не обращай на него внимания. — Комендантша прошептала Жене на ухо: — Поваренную книгу имею. Читается, что тебе роман — слюнки текут…

Громко постучав, вошел Скворцов, и в комнате сразу стало как-то громоздко, тесно. Он положил свой тяжелый портфель на табуретку, обвел нас медленным взглядом мрачных и крупных глаз. Тучная и сизая прядь волос свисала на бровь.

— От ребят узнал о таком важном событии и вот зашел, — сказал он и улыбнулся, потеплел весь. — Поздравляю. — Коснулся пальцами подбородка Жени, приподнял лицо. — Ну, отважная, не пугаешься пускаться в такое длительное плавание по бурному океану жизни?

Женя взглянула на меня и ответила:

— Нет.

— Оттолкнулась от берега и — в путь! Ты видала таких, Даша?

— Видала, — ответила тетя Даша почти равнодушно. — Я всяких, Гриша, видала… Хочешь, кофеем напою, садись.

— Спасибо, только что из-за стола. — Скворцов обратился ко мне: — Ну, Токарев, переходи на самостоятельную работу. Пора. А к Новому году или чуть позже поставлю тебя бригадиром. У такой молодой и хорошенькой женщины муж должен быть с положением. Правду я говорю, Женя?

— Мне он нравится и такой, какой есть, — ответила Женя. — Я не за положение выходила, а за человека.

— Молодец, девочка! — Скворцов громко засмеялся. — Будем издеваться над сытыми и самодовольными. Так?

Женя задорно подтвердила:

— Так, Григорий Антонович.

Скворцов протянул ей огромную свою ладонь.

— Желаю удачи в этом направлении. До свиданья!

Проводив Скворцова, тетя Даша сокрушенно и с любовью покачала головой.