Град разбитых надежд

Зеленоватый рассвет окрашивал черепичные крыши Вермело тусклым изумрудным сиянием. Свет лился, как через мутное бутылочное стекло: на небе собирались тучи начала осени. Мелкий дождь противно заливался за шиворот протертой клетчатой рубахи. Влага не смывала копоть сотни пожарищ и развороченных баррикад, лишь сочилась по бороздам между камнями черной жижей. Такая же, видимо, залила теперь сердца и думы людей.

На улицах дикие собаки лакали кровь из луж, на них охотились тоже уже полудикие бродяги, многие с подобием первобытных копий, сделанных из подручных материалов. О наведении порядка речи не шло, город проваливался только в более тягучую трясину, углубляясь в лабиринт безумия.

Девятый день от начала революции ознаменовался концом пальбы из пушек. Похоже, революционеры экономили заряды для атаки на Цитадель и Квартал Богачей, а представители недействующего закона — для обстрела Академии и, возможно, бастиона. Сводки передавали редко, казалось, сама Энн уже потеряла контроль над происходящим. Быть может, ее убили. Но об этом думать не хотелось.

«Ничего, Батлер, я уже иду! Главное, чтобы твоя лавка уцелела!» — твердил Джоэл. Он еще надеялся спасти хоть кого-то, хоть одну безвинно загубленную жертву Бифомета Ленца, не считая Джолин. Да, Джолин они с Ли уже точно никому не отдали бы даже под страхом смертной казни. Но ей не требовалось исцеление, а Иде — немедленно. И Джоэл наконец нес нужное средство, крепко убедив себя, что Рыжеусый просто не мог лгать. Одинокий охотник шел, исполненный ожидания. И даже вид разрушавшегося города не пугал и не мог сломить. От человека с мечом шарахались случайные прохожие, странные, сгорбленные, с горящими, как у сомнов, глазами. Они не атаковали, и ничто в этот день не могло отвратить от решения добраться до Батлера.

Смутное беспокойство возникло, когда Джоэл достиг заветной лавки. Дверь, хоть и висела на петлях, оказалась открыта настежь. Внутри царствовало запустение: слой пыли на полу и прилавке никто не пытался вытирать, грязным нагромождением виделись кастрюли на столе в кухне. Плафон под потолком раскололся, как от сильного удара. Снаружи стена была иссечена осколками, похоже, они залетели и внутрь, но крылось здесь что-то иное… Что-то более ужасное, чем случившиеся обстрелы.

— Батлер! Я принес лекарство для Иды! — громко позвал Джоэл, шаря встревоженным взглядом по затхлому сумраку помещения. — Оно должно помочь! Батлер?!

В сизом мареве пыли наметилось слабое движение, послышался набор нечленораздельных звуков. В лавке сидело сгорбленное существо, почти не человек, хотя еще и не сомн — испитый скелет с впалыми глазами и пустыми зрачками.

Батлер скорчился в дальнем углу под покосившимися книжными полками. К груди он прижимал семейную фотографию с разбитым стеклом. И его дрожащие пальцы оставляли кровавые следы, портя темный портрет, где, как заметил еще в прошлый раз Джоэл, фигура Иды была как будто оплетена черными полосами. Тогда значение этому никто не придавал. Теперь вдруг навалились случайные аналогии и новые теории: возможно, обреченных превратиться в сомнов можно было отслеживать по дагерротипам и фотографиям. Но все это уже не имело значения.

— Батлер? — глухо позвал Джоэл, с опаской входя в лавку. — Батлер, скажи что-нибудь!

— Вот и все, — тихо ответил Батлер. И расшифровки не требовалось, но Джоэл все равно зачем-то спросил:

— Что «все»?

— Все. Конец всего, — просипел из угла Батлер, еще крепче прижимая к сердцу фотографию. — Джо, я убил ее… Я ее убил!

— Как? Почему? — охнул Джоэл и едва не выронил три заветные пробирки, в которых плескалось спасение для Иды.

Поздно. Он не успел.

Уличные бои отрезали их, разделили, раскидали. И пока они втроем с Джолин предавались любви в пекарне, Батлер убивал свою жену. Свою судьбу, как говорил Вен Даррен. Все разрушилось. Погиб хрустальный мир, поглощенный темнотой.

— Ида больше не возвращалась в человеческий облик. Теперь она не Ида, а сомн… Была сомном.

— Ты сам, — Джоэл запнулся. — Облегчил ее страдания?

— Да. Я не выдержал, не мог допустить, чтобы ее увидела такой наша малышка. Эти крики из подвала… Целых семь дней крики-крики-крики! Голос безумия! Безумия, Джо!

Батлер вскочил с места и заметался по лавке, сам не лучше сомна. Он не видел перед собой ничего, хватая руками воздух, корча пугающие гримасы. Здесь уже не помогли бы ни стакан спирта, ни крепкая пощечина. Да и Джоэл сам остолбенел, лишь по привычке бормоча:

— Успокойся, Батлер, не смей сходить с ума. Помни о дочери. Теперь у нее остался только ты.

— Как не сходить? Если бы я передал Иду ученым, она бы… она…

Батлер потерял ответ, прилипший судорогой к скошенному рту. Руки тянулись в пустоту, точно перед собой несчастный друг видел все еще живую Иду. Джоэлу показалось, что он тоже ее видит, спокойную опрятную женщину с крупными чертами лица и доброй улыбкой. Призрак смотрел на него с немым вопросом и осуждением. Не успел. Или и впрямь ничего не мог сделать.