Градации черного. Книга 2

Последние слова он выкрикнул, когда уже бежал к выходу. Захлопнувшаяся дверь отделила его от тех ужасных мерзких слов, которые резали ему слух. Только на улице, под упругими струями осеннего дождя он почувствовал себя в безопасности. Он забыл зонт. Дома, Роман все время напоминал ему об этом, когда начинал накрапывать дождь, сейчас же делать это было некому. Он уже подумал о том, чтобы вернуться – но там все еще был этот мерзкий человек, сейчас Женя чувствовал к нему такую злобу, почти ненавидел его. Чтобы не ждать такси Женя побрел вдоль улицы, зябко ежась под бешеными ударами ветра и промок насквозь. Он медленно брел мимо мутных пятен фонарей в сторону чужого ему дома. Всю ночь его мучила бессонница, он ворочался в постели и ни на минуту не мог сомкнуть глаз, на душе почему-то было так непередаваемо тоскливо, что он не знал куда себя деть. Тоска по дому душила его, он вновь и вновь задавал себе вопрос правильно ли он поступил, приехав сюда. Наутро голова мучительно болела после долгой бессонной ночи, Женя работал как автомат, машинально набирая отчеты и думая о своем. Во время обеда он заснул прямо на рабочем столе, провалившись в короткий тяжелый сон без сновидений. Он проснулся оттого, что кто-то мягко поглаживал его по щеке. Он открыл глаза и увидел, что Адольф склонился над ним, от него шло такое тепло и нежность, что Женя ощутил, как сердце замирает в груди. Адольф так осторожно поглаживал его кончиками пальцев, словно бы боясь к нему прикоснуться. Женя вдруг вспомнил, как Адольф однажды говорил ему, что любовь живет на кончиках пальцев…

Просыпайся, мой малыш, – совсем тихо проговорил Адольф, глядя ему в глаза и Женя не понимал значения его взгляда, – неужели я так жестоко эксплуатирую тебя, что ты выключился прямо на рабочем месте?

Женя смотрел на него, ощущая его тепло, от избытка чувств к горлу подкатил ком, он не сразу ответил.

– Нет, просто я плохо спал этой ночью… – сдавленным голосом пробормотал он.

– Это заметно, – улыбнулся Адольф. – Я сейчас долго смотрел как ты спишь. И не решался к тебе прикоснуться. Мне показалось…, впрочем, это все глупости. Пойдем ко мне.

Он поманил Женю за собой, Женя послушно последовал за ним в кабинет, Адольф опустился на свое кресло, кивнув на стул перед собой; внезапно Женя вновь ощутил себя скованно.

– Ты долго гулял вчера? – поинтересовался Адольф. Его тон уже был обычным, отстраненно-деловым, в нем проскальзывал неуловимый холодок, который словно окатил Женю ведром холодной воды.

– Нет, – стараясь ответить равнодушно, произнес Женя. – Я ушел сразу же после тебя, мне не хотелось там оставаться.

Он замолчал, Адольф с интересом поглядывал на него.

– Тебе принести кофе чтобы немного взбодрился? Или ты хочешь что-нибудь поесть?

Он вновь ободряюще улыбнулся, и Женя не удержался от улыбки в ответ. Он хотел подойти к Адольфу и крепко обнять его, но вместо этого робко опустил вниз глаза.

– Я совершенно не хочу сейчас есть, – тихо пробормотал он.

– Не хочешь есть? Это плохо… – проговорил Адольф, внимательно рассматривая его. – Ты, случайно, не болен?

Женя неопределенно пожал плечами.

– Я вижу, что ты плохо спал ночью. У тебя круги под глазами и уставший вид, это плохо. Это из-за той девушки? – вскользь спросил его Адольф.

По лицу Жени проскользнула улыбка, но он снова стал серьезным.

– Почти, – ответил он. – Точнее можно сказать, что первую половину ночи я не мог заснуть из-за нее, а вторую из-за твоего дорогого… приятеля…

Адольф удивленно поднял бровь.

– Из-за Вадима? Что же он такого сделал? Опять подшучивал над тобой?

– Нет, – покачал головой Женя, – это сложно назвать подшучиванием, он откровенно издевался надо мной, говорил мне гадости прямо в лицо… Честное слово, мне хотелось дать ему по морде….

Адольф постучал карандашом по столу.

– Женя, я не хочу, чтобы подобные гадости вылетали из твоих уст, – строго сказал он. – Ты мягкий и добрый мальчик, это тебе совершенно не к лицу. Более того, хочу тебе напомнить, что ты находишься в цивилизованном обществе, где принято решать конфликты словом, а не грубой физической силой, поверь, это очень некрасиво со стороны…

Женя ужасно смутился:

– Я понимаю, – ответил он, его щеки заалели румянцем, – но он первый начал. Разве красиво говорить мне в лицо такие отвратительные слова?

Адольф не выдержал и улыбнулся:

– Честное слово, ты ведешь себя как ребенок в песочнице – поругался, подрался. И эта фраза – «он первый начал» … Взрослый человек в первую очередь обращает внимание на свое поведение. Хотя я понимаю, – неожиданно резко добавил он, – тебя воспитывал человек грубый и неотесанный, привыкший все решать с помощью кулаков, где же тебе было набраться хороших манер…

Женька поднял на него глаза, его лицо слегка побледнело, Адольф с любопытством взглянул на него, пробный камень достиг цели:

– Я не хочу, чтобы ты дурно отзывался о нем, – срывающимся голосом произнес он. – Да, он немного резковат, но это не дает тебе права оскорблять его, оскорблять в моем присутствии, пожалуйста… Я слишком многим ему обязан, можно сказать всем…