Граф божьей милостью

– Только ждать, – согласился Феб. – Как только закончат апроши, потянут артиллерию на позиции. А ты пока отдохни. Справимся без тебя.

– Попробую… – я кивнул Франциску и отправился в свой шатер. Позволил оруженосцам снять доспех, а потом завалился на походную койку. Спать совершенно не хотел, но неожиданно быстро провалился в сон. И проснулся только от взволнованного голоса Клауса.

– Сир, проснитесь, сир!!!

– Какого черта? – я открыл глаза и недовольно поморщился. Сон ничего кроме головной боли не принес.

– Сир! – на лице Клауса расплылась широкая улыбка. – Сир, хорошая новость!

– Не скалься, вышибу зубы! Что там?

– Из Оша прибыла делегация! – поспешно выпалил эскудеро. – Вести переговоры о сдаче города!

– Тысяча распутных монашек! И какого хрена молчал? – я как пуля соскочил с койки. – Облачаться в доспех, живо!

Перед шатром Франциска уже стояла группа дворян.

Смуглые лица – надменные, зло зыркают на окруживших их латников.

Молодые и пожилые, почти все в устаревших, не раз чиненых доспехах, при мечах, с поднятыми забралами.

Гасконцы. Бедные, но дерзкие.

Завыли фанфары. Из шатра появился Феб. Провел по делегации взглядом, как по пустому месту, помедлил немного, а потом небрежно бросил.

– Я пришел сюда не как враг, а как друг. Но не ваш. И только от вас зависит, стану я им для вас или нет. А пока… – он показал на меня взглядом. – У вас есть свой сеньор. Его и молите о прощении.

После чего спокойно развернулся и скрылся в шатре.

Я занял его место. Взгляды дворян скрестились на мне. И я бы не сказал, что все они были благожелательные.

Повисла тяжелая пауза.

Прервавшаяся холодным лязгом.

Брякнув доспехами, опустился на колено Саллюстий де Монталюк. Следующим стал Анри де Рокелор.

А следом, по очереди, преклонили колени остальные.

«Да уж… – усмехнулся я, смотря на злые недовольные рожи некоторых дворян. – Тут работы непочатый край. Но вами я займусь потом. А пока…»

– Я, граф божьей милостью Жан VI д’Арманьяк, де Фезансак и де Роде, простираю над вами, дети мои, свою милосердную длань и милостиво принимаю вашу службу…

Глава 30

Недовольных среди гасконских дворян хватало, но от тесного оммажа мне никто не отказался.

Сенешаля Оша, вместе с его приспешниками, пытавшихся помешать сдаче города, повесили на площади при полном стечении народа.

Я толкнул проникновенную, пылкую речь, после чего махом отменил кучу лишних налогов, существовавших чуть ли не со времен Салической правды, чем поверг население в буйный благоговейный восторг. Город на эмоциях даже выделил мне сотню пикинеров и еще столько же горожан с шанцевым инструментом для использования в инженерных целях.

После того, как вопрос с Ошем был окончательно решен, настало время сосредоточится на Пауке. По линии ордена францисканцев Фебу поступили подробные разведданные о армии франков. И эти сведения оказались не особо утешительными. Французы превосходили нас по численности по меньшей мере в полтора раза. Навстречу шли не менее двадцати пяти тысяч солдат, при сорока бомбардах, из которых две с половиной тысячи составляли конные тяжеловооруженные жандармы. Саму армию возглавлял маршал Франции Филлип де Кревкер, а еще, по некоторым данным, среди франков находился сам Паук.

– Кто такой этот Филлип де Кревкер? – Феб озадаченно нахмурился. – Говорят, что он в свое время служил Карлу Смелому.

Я отхлебнул из бокала вина и кивнул.

– Служил.

– Знаком с ним?

– Не просто знаком. Как и я, он кавалер Ордена Золотого Руна. Живое воплощение рыцарской доблести и чести. Был ближайшим соратником Карла. А еще он… – я запнулся. – Мой личный враг. Попадется на пути – убью без сожаления.

– Что случилось? – Франциск улыбнулся. – Зная тебя, думаю, бабу какую-нибудь не поделили?

– Между нами – ничего. Мы в свое время даже крепко дружили. Он предал Бургундский дом.

– При жизни герцога?

– Нет, при жизни служил без страха и упрека. Предал после смерти.

– Это как? – Франциск удивленно вздернул бровь.

– Все довольно сложно… – нехотя ответил я. – Филипп со своими людьми прикрывал отход герцога в его последнем сражении при Нанси. Бился до последнего и попал в плен к лотарингцам в числе многих соратников Карла. А потом перешел на службу Пауку.

– То есть, уже после смерти своего сюзерена? Так в чем предательство?

– Мы все перед той злосчастной битвой принесли обет Карлу Смелому служить Бургундскому дому в лице герцогини Мергерит и его дочери, даже после его смерти. Большинство дворян, томившихся в плену, отринули предложение Паука именно по этой причине. А Филипп нарушил обет и согласился. Из-за шкурных интересов. Луи оставил за ним все его владения в Артуа и Пикардии и сделал маршалом Франции

– Но ты тут причем?