Граф Таррагона

– Неужели? – Арнульф сделал вид, что удивился и заинтересовался его рассказом. – Неужто, отче, и у вас христиане убивают друг друга? Из арбалетов?.. – он сокрушенно покачал головой. – Ай-ай, какая беда. Я думал, что здесь идет священная война, а здесь, – он вздохнул, – такой же бедлам, что и везде…

– Вот-вот, сын мой, ты совершенно прав. Бедлам. – Кивнул ему в ответ монах. – Рыцарь-то был еще молодой, красивый. Волосы цвета темной меди, статный, в богатых одеждах…

– Молодой? – Арнульф почувствовал, как в его груди что-то шевельнулось. – Юный?..

– Почти как вы, сын мой, может, чуть моложе…

Англичанин заерзал на стуле.

– А кто с ним был еще?..

Монах задумался, напрягая свою старческую память, посопел немного и ответил:

– Девушка с ним была, плакала всю дорогу, да рыцарь, тоже рыжий волосами и одет беднее. Хотя…

– Что, отче? – Арнульф напрягся. – Что-то странное было в том рыцаре, да?

– Скорее всего, сын мой, скорее всего… – задумчиво ответил монах. – Он держался как-то странно.

– Неужели? – Арнульф придвинулся к нему поближе.

– Какое-то странное и каменное лицо, словно его самого в этот момент предавали земле, а не того несчастного воина-франка… – монах пожал плечами. – Словно он себя хоронил, что ли…

– Франк? Вы ничего не путаете, отче? Убитый рыцарь был именно из франкских земель? Может нормандец?.. – англичанин почувствовал. Как у него вспотели ладони. – Вы различаете нормандцев от франков?..

– Они почти похожи были, сын мой. – Ответил монах. – Господь сам разберет кто из них франк, а кто нормандец. Мне так сказали, а я записал. Даже много денег дали на панихиду и надгробие… – старик покачал головой. – Очень много, словно он был богат или наоборот, очень грешен и чего-то боялся при жизни…

– Кто боялся? Тот, кто был убит или, может быть, тот, кто остался в живых? – не унимался Арнульф.

– Творец сам разберется… – ответил уклончиво монах.

– А надгробие уже поставили?..

– Да, сын мой, могу вам его показать. – Монах немного воодушевился, желая похвалиться красивым и богатым надгробным камнем с крестом и гербом. – Очень постарались…

Они вышли в темноту ночи. Монах шел с факелом, Арнульф вслед за ним. Надгробие располагалось в самом дальнем углу кладбища, почти возле леса, росшего вокруг кладбища и церквушки.

– А вот и оно самое… – монах остановился возле большого черного обелиска, высеченного из цельного куска гранита и украшенного большим крестом. На гладком камне был вырезан герб рыцаря, похороненного под этой мрачной плитой – три стропила на чистом поле герба. Латинский текст, выбитый под ним, четко и красноречиво говорил: здесь покоится раб Божий Филипп, сеньор де Леви и де Сент-Ном, родом из королевства франков, рыцарь и грешник…

– Филипп… – вслух произнес Арнульф. – Неужели ты здесь?..

– Вы, часом, не были с ним знакомы, сын мой?.. – монах покосился на англичанина, чье странное поведение показалось ему подозрительным и насторожило старика.

– Нет-нет… – испуганно и растерянно ответил Арнульф. – Красивое имя…

– Да… – ответил монах, – красивое и необычное для наших мест. Византийское. Помнится, так звали одного из королей франков.

В это время их внимание привлек топот копыт и ржание лошади. Арнульф и монах обернулись и, вглядываясь в почти непроглядную ночную темень, направились к церкви, возле которой, судя по всему, решил остановиться на ночлег еще один путник.

– Здесь пошаливают, отче?.. – тихо спросил Арнульф монаха, а сам незаметным движением руки расстегнул кожаный ремешок, удерживавший кинжал в ножнах. Его пальцы легли на холодную резную рукоять. Почувствовав себя вооруженным, англичанин несколько успокоился.

– Всякое бывает, сын мой… – ответил ему священник, семенивший чуть поодаль. – Я, слуга Божий, уповаю лишь на милость Господа, да на милосердие…

– А я, признаться, уповаю только на себя… – машинально ответил ему Арнульф и тихо извлек кинжал из ножен, после чего спрятал его в складках своей просторной накидки.

Они подошли к церкви и увидели одинокого путника, явно местного, так как одет он был в альмогаварскую кожаную куртку-безрукавку, из-под которой виднелись звенья старой кольчуги, доходившей ему до локтей. Короткий меч удобно висел на боку незнакомца и, судя по его затасканному виду, частенько служил своему хозяину верой и правдой. Маленькая испанская горная лошадка – верный и незаменимый спутник горцев и рейдеров по мусульманским тылам, несмотря на свой невзрачный вид и кажущуюся слабость, слыла выносливым и прытким животным, способным преодолевать большие расстояния, а об ее неприхотливости в еде уже слагались легенды. Короткие путлища седла, да и само испанское седло с множеством кожаных сумок, непохожее на высокие, словно стулья, рыцарские европейские седла показывало, что путник был воином-кавалеристом. Таких воинов в Испании называли весьма интересным прозвищем – хинетес. Круглый и видавший виды старый щит всадника был приторочен слева к седлу, в короткое копье, удобное для метания и конного поединка с маврами, было закреплено к седлу справа.